Гроза пустошей - [60]
Девушка поморщилась, стыдясь нашего невежества, и сделала знак затихнуть. Некоторое время раздавался только скрежет раздолбанных американских горок, чьи болты и опоры напоминали стершиеся от времени и болезней суставы старика. Скрежету вторил тихий шум нагревающейся воды и ритмичный стук, идущий издали, к которому примешивались вскрики и плохо различимое пение.
- И как они выглядят? – Хайки по-хозяйски обратилась к Джеку.
- Сидят. Курят. Держат разные незнакомые мне вещи в руках.
- А, это фест. Это, наверное, ребята из Хаира, «кислотные дервиши». Они часто выбираются в пустоши, чтобы ловить волну. Слушать музыку пустыни, как они это называют. Находят место силы – и сидят, пропевают его.
- Пропевают место силы?
- Да вы как дикие совсем. Ну, собираются, накуриваются или порошок едят, стучат на чем попало. Весело!
Хайки пожала плечами. У меня было альтернативное виденье веселья, но Ястреб Джек буквально озарился внутренним светом.
- Я хочу посмотреть! Не приходилось раньше с таким встречаться. Они кажутся дружелюбными.
- Пошли, - с пугающей меня охотой согласилась пиро. – Не уверена на счет дружелюбия, но обычно дервиши так обдолбаны, что вряд ли поймут, кто ты. Можешь их даже перешагивать. Это безопасно.
- Не для них.
- Ну… Пожалуй. Но каннибалы сюда заходят редко, работорговцы боятся близости к искажениям, а остальным нечего у них взять.
Прежде, чем я подобрал нужные для возражения слова, мутанты уже объединились, разделив очередную бредовую идею на двоих, и уставились на меня.
- Кто-то должен охранять припасы, - попытался я.
Напрасный труд.
- Незачем. Возьми таблички, за остальным я буду приглядывать, - Джек опять переключился на зрение птиц. – Кроме дервишей больше никого рядом. Караванщики поехали в обход Свельты. Тихо.
Я смотрел, как Хайки ловко лезет под дрожащими ржавыми конструкциями, способными раздавить ее в мгновение ока, и оставляет позади припасы, жизненно важные для выживания в пустых землях. Ястреб Джек меланхолично раздвигал реальность, полностью уверенный, что даже если мир схлопнется, ему повезет. Я такой уверенности был лишен, и она-то как раз и казалась самой главной магией тронутых искажениями мутантов. Их ненормальное бесстрашие говорило об их особости гораздо убедительнее, чем любые чудеса. Хотя не исключено, что мне в компаньоны достались особо чокнутые экземпляры.
Пиро знала пустоши гораздо лучше Джека, но присутствие мастера дзен делало ее беззаботной, какой прежде Хайки не бывала. Вспыльчивой и непредсказуемой – пожалуйста, но не беззаботной. В итоге вся паранойя за троих досталась мне.
Пока мы крались под хрипучими железными горками, а падальщики разглядывали нас сверху, я сто раз зажмуривался, уверенный, что сейчас кусок ржавого дерьма раздавит нас в лепешку. Опоры горок, сдерживающие дрейфующий песок, поросли колючим вьюнком. Маленькая будка ссохлась от времени и жары, расплющилась, словно на нее наступил великан. Когда мы проходили мимо, оттуда прыснула худосочная змея.
Чем дальше по руинам парка, застрявшего в пустыне, мы продвигались, тем более различимыми становились звуки неожиданной вечеринки. Воодушевленное подвывание, постукивание барабанов, взвизги струнных и пение невпопад – все это складывалось в загадочный звуковой ландшафт, катящийся волнами по распаленной пустыне. В отличие от исступленного ро, который любил молодняк, эти звуки успокаивали.
- Приободрись, Чиллиз, - подмигнула мне Хайки.
Вскоре мы увидели и людей, занятых музыкой. Выглядели они, как типичные нищеброды Хаира, - потрепанные тюрбаны, широкие сероватые хламиды, тела и лица городских гопников, вечно тощих и питающихся лишь наркотическим дымом и засохшим хлебом. Между ними и городскими дворнягами наблюдалось изрядное сходство. Та же печать бродяжничества отражалась и на Ястребе Джеке. Он был беглецом, нищим, заклинателем птиц с высохшим телом и покореженными глазами.
Однако эти мужчины и женщины сидели у поскрипывающих и изредка дребезжащих аттракционов без тени страха или усталости, которые неминуемо возникают на лицах городских бедняков. Глаза их были спокойно прикрыты. Каждый занимал удобное место – прислонившись к полуразрушенной подсобке или в тени от заржавленной ракеты с отвалившимся рулем.
Народ либо голосил что-то в расслабленной манере, кутаясь в клубы сладковатого дыма, который я тут же узнал, либо держал в руках инструменты – от мелких барабанчиков и расписных дудок до разнообразного мусора, часть которого я не смог опознать. Любой предмет годился - судя по всему, участникам непонятного действа было совершенно все равно, на чем они играют. Один из играющих заметил меня, но даже не подумал вскочить в ужасе и схватиться за пушку, а только растянул губы в ленивой улыбке.
Как и обещала Хайки, участники пустынного феста вряд ли планировали защищаться.
- Проходи… - просвистел незнакомец.
Эта беззащитность обескураживала. За время нашего путешествия я видел многое, но группа людей, не позаботившаяся о защите от нападения, нешуточно била по глазам. Вот где настоящее святотатство. Это противоречило всем негласным заповедям пустошей.
В лагере еретиков лучшее развлечение – нарушение правил. Безбожники и бандиты совершают запретные чудеса и строят воздушный флот. Лагерь – пристанище налетчиков, колдунов и блудниц. Инквизитор Дрейк должен оказаться в самом пекле, чтобы понять, что в битве между дикими отступниками и Армадой выбор не так очевиден, как кажется издалека.
«Демон пустоты» – сборник непредсказуемых и жестких рассказов от автора темного фэнтези «Отступник». Поэт прибывает в живой город, чтобы его укротить. Рапунцель сбегает из башни, мечтая стать пиратом. Шпион, ворующий секреты, зачарован желанием не быть человеком, а циничный продавец душ ранен встречей с давно забытыми чувствами. Это приключения, полные мрачной силы и одержимости – искусством, целью, убийством, сожалением, любовью или пустотой.
Кто они — Дети Лезвия? Мы бы назвали их убийцами. Но они не такие, как мы, и им нет дела до нас, людей, — им чужда и не интересна наша мораль. Они называют себя художниками Смерти, они рисуют зловещие картины гибели, а имена их сродни проклятью. Наши и жизнь, и смерть — лишь краски для их полотен. Но по иронии судьбы, именно одна из них, гордая и жестокая Ра, в смутное время станет защитником людей, которых прежде так презирала…Перед вами — черно-белая сага об абсолютном одиночестве в мире, где есть лишь долг и красота — красота убийства, как её понимают Дети Лезвия.
В послевоенном мире, который окончательно погрузился в вирт, их осталось четверо — четверо людей, полных безумия и непредсказуемых планов, способных рисковать ради самых дерзких идей. Бродяга-радиоэлектроник, повернутый на ретро-музыке. Трикстер, работавший и священником, и мясником. Рыжеволосая женщина из корпорации с опасными мечтами. Джокер, бесстрастный и отчаянно красивый.Они встретились, хотя не должны были, и в ответ мир опрокинулся. Всего лишь четыре человека из мертвого города, которым суждено совершить революцию.
"В истории трудно найти более загадочную героиню, чем Жанна д'Арк. Здесь все тайна и мистификация, переходящая порой в откровенную фальсификацию. Начиная с имени, которым при жизни никто ее не называл, до гибели на костре, которая оспаривается серьезными исследователями. Есть даже сомнения насчет ее пола. Не сомневаемся мы лишь в том, что Жанна Дева действительно существовала. Все остальное ложь и вранье на службе у высокой политики. Словом, пример исторического пиара". Так лихо и эффектно начинаются очень многие современные публикации об Орлеанской Деве, выходящие под громким наименованием — "исторические исследования".
Приняв мученическую смерть на Голгофе, Спаситель даровал новой вере жизнь вечную. Но труден и тернист был путь первых христиан, тысячами жизней заплатили они, прежде свет новой жизни воссиял во тьме. Целых три века их бросали на растерзание хищным животным, сжигали на кострах и отрубали головы только за одно слово во славу Христа.
Юмор и реальные истории из жизни. В публикации бережно сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и лексикона.
Размышления о тахионной природе воображения, протоколах дальней космической связи и различных, зачастую непредсказуемых формах, которые может принимать человеческое общение.
Книга включает в себя две монографии: «Христианство и социальный идеал (философия, право и социология индустриальной культуры)» и «Философия русской государственности», в которых излагаются основополагающие политические и правовые идеи западной культуры, а также противостоящие им основные начала православной политической мысли, как они раскрылись в истории нашего Отечества. Помимо этого, во второй части книги содержатся работы по церковной и политической публицистике, в которых раскрываются такие дискуссионные и актуальные темы, как имперская форма бытия государства, доктрина «Москва – Третий Рим» («Анти-Рим»), а также причины и следствия церковного раскола, возникшего между Константинопольской и Русской церквами в минувшие годы.
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)