Гроза над Миром - [21]

– Баюн такой славный! И быстро привык ко мне. А скажи, Пини, может ли быть, что стиксы – разумны?

– Конечно! – Пини даже возмутилась: Наоми временами бывала непрошибаемо тупа, несмотря на свои, как виделось Пини, незаурядные способности.

– Я не то имею в виду, Пини. Разум – в чем-то похожий на человеческий?

– Ну да. У взрослого стикса ум семилетнего ребенка. Вполне можно договориться. Первые люди так и поступили. Ты же знаешь, стиксы – хищники, но никогда не нападают на человека.

Наоми быстро выучилась езде. Два раза они с ней устраивали настоящие гонки, испытывая, когда стиксы неслись длинными, стелющимися прыжками, блаженное чувство полета. Радость их была тем более велика, что развлечения вдвоем им теперь выпадали не часто. С тех пор, как Вага низверг Наоми с пьедестала (ее собственные слова), ей не давали прохлаждаться.

– Мои новые украшения: тряпка и помойное ведро. Как я смотрюсь, Пини?

Она ерничала, но какой же старательной оказалась! Пини воочию убедилась, что Наоми – трудяга, не оранжерейный цветок. И, как всякому добросовестному слуге, раз в неделю ей был положен выходной. Как сегодня. Пини выехала первой, у Наоми было еще на час своих дел. Встречу назначили на старом месте, где уже бывали однажды.

Может Наоми подзабыла дорогу и заблудилась? Пини сразу отбросила эту мысль – у Наоми компас в голове. Никогда не встречала она человека с таким абсолютным чувством направления. Значит, что-то задержало ее во дворце. Придется подождать. А уж потом она задаст ей трепку.

Пини поджарила мясо, нарезала овощи. Потом разогрела концентрат для Резвого. Тот недовольно фыркнул: сама-то вкусное жрать будешь.

– Потерпи, тебе тоже останется – пообещала Пини.

Поела немного, пригубила вина. Вино она взяла хорошее, Наоми понравиться. Ей необходимо временами оттянуться хорошенько, расслабиться. Вряд ли когда ей доведется снова увидеть своих близких – это ее мучает. В мечтах Пини вообразила, что помогает Наоми встретиться с родными, хотя и не представляла себе, как это возможно. Мир необъятно велик. Половина его – суша, остальное – море. Наоми в своем невероятном путешествии практически ничего не видела, кроме грозных океанских просторов. Чудо, что уцелела. И счастье, что они с нею встретились. Она давно для себя решила, что никогда не расстанется с Наоми. Конечно, придет время, и они обе выйдут замуж, но и тогда…

Резвый с урчанием потерся головой о ее ноги и Пини, вздрогнув, проснулась. Солнце заметно склонилось к западу. Ветер усилился, и свист его в ветвях показался Пини зловещим. Костерок догорел, лишь курился над углями белесый дымок. Пини напряженно вслушивалась. Ни скрипа шагов по упругому слою прошлогодней листвы, ни мягкой поступи стикса. Ни голоса, ни звука… Только качаются ветви в вышине.

Озноб прошел по телу. Пини встала. Мясо скормила Резвому, оставив себе лишь пару бутербродов, которые положила в сумку на поясе. Осторожно взвела игломет. Хорошее оружие. Бесшумное и практически без отдачи. «Ничего не случилось», – повторила она себе. – «Я зря паникую, зря». Наклонилась к Резвому.

– Слушай, хорошо слушай…

Большой, сильный, покрытый светло-коричневым мехом зверь повел ушами с кисточками на концах. Глаза его тускло сверкнули, он глухо зарычал. Пини затоптала остатки костра, повернулась к Резвому.

– Пошли!

В лесу становилось все темнее и такой же мрак сгущался в душе Пини. Она уже не сомневалась: случилось что-то ужасное. Резвый неутомимо вел ее на запад. В перерыве между двумя вздохами ветра Пини почудился тихий, тоскливый вой. Резвый рванулся, увлекая Пини за собой, она чуть не выпустила повод и, минуту спустя, они выбрались на небольшую прогалину. Закатный свет лился меж прямыми, высокими стволами. Привязанный к одному из них, понурый, стонал Баюн.

Пини, позабыв об осторожности, дико озиралась. В страхе она ожидала увидеть мертвое тело, но нет… Никого, кроме голодного и несчастного Баюна. Наоми не собиралась уходить далеко и надолго, иначе не привязала бы стикса. Однако, не было ее, судя по всему, очень давно. Все эти соображения пронеслись в голове Пини, пока она отвязывала Баюна.

– Баюн, хороший, Наоми давно ушла?

Утвердительное ворчание.

– С ней все было в порядке?

Тот же ответ.

– Она была встревожена?

– «Да».

Куда она пошла?

Баюн повернул голову в сторону темнеющих в закатном пламени стволов.

– Потом слышал что-нибудь?

Да, он слышал.

– Звала?

Фырканье. Нет.

– Слышал что-то?

Да. Слышал. Еще пара вопросов и Пини узнала, что Баюн слышал не разговоры чужих людей, а просто нечто непонятное. И опасности впереди сейчас как будто нет.

– Я иду туда. Буду осторожна.

Баюн всем своим видом выразил несогласие. Как можно оставлять его одного! Пини открыла металлическую капсулу на ошейнике Баюна. Развернула тонкий свиток фольги, разгладила ногтем. В капсуле лежало еще маленькое, похожее на гвоздик стило, которым Пини нацарапала несколько слов и, снова скатав фольгу, вернула ее на место.

– Баюн, домой! Быстро. Тревога, тревога…

Когда Баюн скрылся в чаще, Пини прильнула к Резвому, взлохматила шерсть на его голове.

– Тихо и осторожно… Пошли!

Наоми выехала точно, как обещала, через час после Пини. Загоны стиксов остались позади. Наоми оглянулась. Нельзя назвать загонами эти навесы с покатыми крышами. Стиксы не требуют ухода. Жилища? Уже больше тысячи лет стиксы живут в симбиозе с человеком. Их это избавляет от постоянной необходимости охотиться. А что они дают нам? Возможность быстро передвигаться, даже с легкой поклажей. Или нечто большее? Ощущение того, что ты не один в этом огромном мире. Вот почему на Острове отдают предпочтение стиксам перед лошадьми. Как странно меняется восприятие! Скажи кто, три года назад, что Мир – огромен, не приняла бы в серьез.