Гроза над Элладой - [28]

Два часа, оставшиеся до темноты разведчики потратили на то, чтобы подогнать снаряжение и проверить содержимое перемётных сумок. Познакомились они и с конями. Как всякий учащийся гимнасия, Кан обучался верховой езде и добился в ней неплохих успехов. Его колени с такой силой стискивали круп строптивых коней, что они предпочитали смириться, чем лишиться рёбер. Выбить из седла младшего сынишку идеального гоплита Тенция было нереально сложно, благодаря той же мёртвой хватке ногами. Он любил ездить верхом, но такое удовольствие ему выпадало нечасто — двух коней в семье в основном использовали в качестве тягловой силы.

Ритатуй выделил ему стройного гнедыша с умной мордой и короткой гривой. Судя по обращению Медиса и близнецов с конями, они были опытными всадниками.

Сотник Гортензий в шатёр командующего афинской конницей стратега Литапаста Бореа вошёл без стука — как начальник его охраны он пользовался полным доверием царского советника и дипломата.

— Стратег, поднимайся, есть срочное сообщение, — сказал он, старательно делая вид, что не замечает раздетой девицы, удобно пристроившейся на ложе Литапаста.

Этер нехотя протёр глаза, с недоумением глядя на нахального верзилу:

— А подождать нельзя? — проворчал он с неудовольствием.

— Я считаю, что нельзя, — почтительно молвил Гортензий. — Если я прав в своих подозрениях, то дорога каждая минута. И хорошо бы переговорить наедине.

Литапаст бесцеремонно растолкал свою подругу и выпроводил её из шатра, наскоро сполоснул лицо под рукомойником и накинул хитон на крепкое мускулистое тело.

— Что случилось? — спросил он, усаживаясь в кресло за стол.

— Сегодня ночью конный отряд из шести человек прорвался сквозь пикет Регио и ушёл в сторону Коринфа, — сказал сотник, не скрывая озабоченности. — Следопыты Регио утверждают, что кони под наездниками фессалийской породы — это не имперская разведка. А ещё воины пикета почти уверены в том, что отряд вёл один из людей Ритатуя.

— То есть, ты хочешь сказать, что Ритатуй по своей обычной привычке выслал к Аристарху гонцов или глубинную разведку? — уточнил Литапаст. — Но у него больше нет Лэда Астура.

— Значит, он нашёл нового.

Зубр афинской дипломатии соображал быстро и мыслил чётко:

— Как судья афинской армии, я имею право знать обо всех перемещениях личного состава. Затребуй у тысячников списки воинов, переданных в другие воинские подразделения и отправленных по делам за пределы воинского лагеря.

— Уже, — ответил Гортензий. — Уже затребовал и получил ответ. В распоряжение Ритатуя был передан гоплит Канонес Норит тысячи Тенция Норита. Ритатуй утверждает, что мальчишка был послан в имение за вином; вместе с ним направлены пять доверенных лиц. Стратег, это полная брехня! Они направились к Коринфу!

— Этот, как его, Канонес Норит — он кто? — заинтересовался Литапаст. — Почему именно он понадобился Ритатую?

Гортензий с недоумением пожал массивными плечами:

— Говорят, что это младший из сыновей Тенция. Говорят, ничем не отличается, кроме длинного языка и озорства. В прошлую ночь отбывал наказание за разболтанность в дозоре с сынишкой Адаманта. Вдвоём они выявили вражеских разведчиков, одного ранили, второго отправили к Аиду.

— Ничего себе — озорник! — хмыкнул стратег — Давай, сделаем вот что. Бери десяток своих орлов, и отправляйтесь-ка вы под Коринф. Постарайся разведать что сумеешь — я не надеюсь на умение охранников лазать по окрестностям вражьего стана. Главное — перехвати разведку Ритатуя. И если они что-то нарыли, пусть расскажут нам, а не своему забулдыге. Если не нарыли, прихлопнем, как дезертиров. Вместо себя оставишь Анипода.

Ночь была такой тёмной, что даже Медис, знавший дорогу как никто другой, чуть не заблудился. Кони шли мелкой рысью, чтоб не оступиться, не повредить ноги. Только в предрассветной полутьме пастух нашёл знакомую гору и уверенно свернул с дороги.

В полутысяче шагов от наезженного пути в горе обнаружилась просторная сухая пещера, пол которой на пядь был покрыт песком, а вход надёжно замаскирован зарослями держи-хватая. У входа располагалось большое пятно золы и углей, рядом лежала перевесина, а колья костровища были предусмотрительно воткнуты в пол. Медис по-хозяйски вытащил из расщелины пару факелов, высек огонь и запалил примитивные светильники, воткнув их в трещины среди камней. Потом прошёл в дальний конец пещеры и вернулся оттуда с объёмистым котелком:

— Ложитесь спать, друзья мои, — сказал он тоном, не допускающим возражений. — Я присмотрю за конями и сварю чего-нибудь перекусить. Командир, дальнейший порядок дежурства назначай сам, но я бы рекомендовал тебе дежурить в последнюю очередь — после полудня. Ты моложе нас, к ночным загулам непривычен, тебе надо втянуться.

— Вторым будет дежурить Шат, третьим Ним, четвертым Аробист, потом Эльид, — пробормотал Кан, расстилая плащ на песке.

И провалился в сон, как в пропасть.

Медис вышел из пещеры с котлом в левой руке и топором в правой. Кони с видимым облегчением щипали сочную траву, они с неудовольствием поглядывали на пастуха и даже фыркали на него, когда он расседлал их и повёл напиться к довольно глубокому ручью, окружающему гору. Пока кони пили, Медис набрал воды и свалил несколько сухих лесин на дрова.