Гроза над Дремучим Миром - [13]

Он не любил доносить и все еще раздумывал, рассказывать ли Хозяину обо всем произошедшем или постараться разобраться в этом самому. Безусловно Гавру не хотелось прослыть недотепой, который при всяком случай жалобится Лютому Князю, но шестое чувство подсказывало ему, что все гораздо серьезней, чем могло показаться сначала. Не обычный гость был у Умара и неспроста. И что это за голубой огонь, о котором упоминала гурия?

Гавр смотрел в небо, скрыв почти все лицо под черной бедуинской повязкой, защищавшей его от песка. Он пытался определить, долго ли еще будет продолжаться буря. Конь наместника уже почти три дня ничего не ел и не пил, и предел его выносливости был близок. Сам же Гавр мог обходиться без воды и пищи более недели, но такое воздержание могло бы значительно истощить его силы. А ведь не исключено, что они могут ему еще понадобится.

Солнце не прояснялось, и ничто не говорило о том, что буря скоро прекратится. Неизвестно, сколько еще здесь придется торчать. Гавр подумывал о том, чтоб вернуться в Луксор и, оставив там своего бедного коня, двинуться через пустыню, рискую сбиться с пути и обессилить от жажды и суховея. Время уже поджимало. Хозяин не любит ждать, а воспользоваться спасительной пространственной дверью, значит навлечь на себя еще больший его гнев.

— В любом случае, если буря продлиться еще сутки, мне придется так поступить, — сказал он вслух не громко и не смог услышать самого себя из-за шуршания песка и гула где-то там вверху.

Но через минуту, ему почудилось, что он улавливает нечто новое в монотонном шуме ветра и песка. Сначала ему показалось, что это какой-то природный звук, будто капли воды точат камни. Потом он решил, что это нечто одушевленное, слишком уж аритмичны были приближающиеся звуки. Гавр на всякий случай проверил на месте ли его оружие и огляделся. Среди развалин гулял ветер, заметая небольшие клубы мелкой желтой пыли, и потому у ближайших бесформенных каменных глыб вполне мог кто-то прятаться.

Гавр обошел свое убежище, в стенах которого зияли огромные дыры в человеческий рост. Непонятно было, откуда шел этот то ли всплеск, то ли всхлип, ветер мешал определить направление. Наместник занял удобную наблюдательную позицию в небольшой нише в стене, в которой он мог незаметно проследить за тем, кто должен был появиться здесь.

Но вдруг звуки прекратились, и Гавр уже снова не слышал ничего, кроме свиста и шороха, порождаемых бурей. Возможно этот некто остановился, заметив его, чтоб внезапно подкрасться и напасть. Но тогда зачем он так шумел?

Наместник осторожно выглянул из своего убежища и, сощурившись, попытался всмотреться в мутный вихрь. Конечно, он ничего не увидел, а пыль тут же запорошила его глаза. Но тут ему показалось, что неподалеку от пролома лежит что-то темное. Протерев глаза и снова вглядевшись, он понял что это некое тело. И судя по трепыхающимся краям одежды и очертаниям, именно человеческое тело, а не камень, не обломок стены и не животное. Непонятно только было живое или мертвое.

Необходимо было сейчас же проверить его на предмет опасности. Но несмотря на то, что человек лежал в двух-трех метрах от пролома, подобраться к нему было бы непросто. Бесшумно метнувшись к противоположному краю стены, Гавр снова сквозь ресницы посмотрел на неподвижно лежащее тело и решил осторожно приблизиться к нему.

Не дойдя полшага, он остановился и, достав меч, протянул его в сторону интересующего предмета и чуть ткнул. Послышался тот же булькающий звук. Гавр понял, что это всхлип. Он отложил в сторону оружие и стал разглядывать незнакомца. Тело его было укутано в черный чаршаф с золотой каемкой, из-под которого выбивались длинные светло-русые пряди волос. Наместник откинул волосы и платок, чтоб разглядеть лицо. Оно оказалось очень знакомым: детским или женским. И тут он вспомнил — гурия Умара.

— Эй! — крикнул он, но голос его утонул в шуме ветра. Тогда он нагнул голову и прокричал ей на ухо:-Очнись!

Снова раздался всхлип или хрип. Девчонка была без сознания и пыталась, видимо, вернуться к действительности. Поняв, что на таком колючем ветру ее не удастся растормошить, он подхватил ее невесомое тело и двумя шагами допрыгнул до развалин. Здесь он положил ее на камни и, развернув к свету, еще раз всмотрелся в лицо.

— Да. Это та самая. Как бишь ее зовут? Эй!

Он еще раз энергично тряхнул ее, похлопал по щекам. Результата не последовало. Он наклонился к ее груди и прислушался к сердцу. Ему показалось, что оно молчит.

— Что ты слушаешь? — спросила вдруг гурия. — Я же не могу умереть.

Гавр присел рядом и его деловитая озабоченность сменилась недоверчивой злобой.

— Кто тебя подослал? — спросил он грозно.

— Никто, — тихо ответила гурия.

Лицо ее было розовым с красными пятнами от песка. Косы растрепались, глаза жалобно смотрели на наместника.

— Оман прогнал меня в пустыню, за то что я тебе помогла.

— Ты мне помогла?

— Ты не помнишь? Я спугнула того черного незнакомца, когда он хотел вялить на тебя огонь. Я испугалась и закричала, а потом случился пожар.

— Ты спасла меня от увечья.

— Нет. Тебе грозила смерть.

— Этого не может быть. Я бессмертен.