Гроза над Цхинвалом - [17]

Шеф молча включил телевизор, плюхнулся в кресло, извлек из кармана пачку «Мальборо», закурил. Эйнар табачный дым не переносил, но свое недовольство ничем не выразил.

Грузинский телеведущий о чем-то азартно трепался. Шеф покосился на Эйнара, пощелкал переключателем каналов, нашел российскую программу. Передавали выступление Саакашвили. Он говорил о том, приказал отвести войска и не отвечать на осетинские провокации, что завтра начнутся переговоры, о необходимости установить прочный мир и решать проблемы принятыми в цивилизованном мире методами…

Эйнар недоуменно посмотрел на Полковника. Тот заметил удивление подчиненного, растянул губы в улыбке, демонстрируя длинные лошадиные зубы и белесые десны, пояснил:

– Не бери в голову. Так нужно. Этот, – он пренебрежительно качнул головой в сторону экрана, – говорит то, что ему положено. Исполнительный!..

Вновь начал переключать каналы. Пекин, Пекин, Пекин… Яркая радость спортивного праздника, счастливые лица участников Олимпиады. Эйнар почувствовал, как ненависть вздымается в нем черной волной – и он мог в этот момент ликовать под темным небом китайской столицы. Не дали…

Спортивные новости шефа явно не интересовали, наконец он наткнулся на интервью известной российской правозащитницы. Оплывшая, смахивающая на жабу-переростка тетка кликушествовала: ругала власти, сетовала на отсутствие в стране демократии, утверждала, что тбилисские лидеры идут единственно правильным путем, грозила судом Божиим, который придет с Запада… Телеведущая – кучерявая, крашеная хной девица не первой свежести – азартно ей поддакивала.

Эйнар с удовольствием слушал жабообразную. Она была русской, а значит, достойна только презрения, но ненавидела Россию и ее народ, а это Эйнару нравилось. К сожалению, передача быстро закончилась.

– Ну что ж, – негромко произнес шеф, – и это неплохо… На безрыбье, как говорят русские, и рак – рыба.

Он замолчал и, насупившись, стал о чем-то размышлять.

– Почему она не выезжает на Запад? – осторожно спросил Эйнар, имея в виду правозащитницу.

– Кто? – спросил шеф, отвлекаясь от раздумий. – Ах, эта… Кому она там нужна?

Заметил недоумение в глазах подчиненного и снисходительно пояснил:

– Она ненавидит весь мир, даже Господа Бога. Переедет к нам, и так же будет тявкать, выискивая и придумывая недостатки. Нет уж, пусть лучше облаивает русских. Глядишь, кто-нибудь и уверует в ее слова. Догматики полезны. Если они говорят вещи, нужные нам, и готовы за свои убеждения пойти на костер, можно сделать из них знамя. Самое главное, чтобы жизнь у этих глупцов не складывалась. Любой факт можно показать в нужном ракурсе. Удрал с поля боя и загремел за трибунал? Значит, преследуется за пацифизм. Выгнали за полную бездарность из института? Ломают судьбу талантливого человека, доводят до самоубийства. Заперли в психушку, потому что там придурку и место? Это еще надо доказать. Раз человек не кусает прохожих, значит вполне вменяем. А лечат его насильно, чтобы подавить волю и стремление к демократии. Факты и причины, лежащие в их основе, забываются быстро, зато трактовка закрепляется в статьях и книгах, становится общепринятой версией, а там и вовсе – частью Истории… Впрочем, эти материи нас с тобой не касаются, пусть на них зарабатывают болтуны, коих хватает во все времена. А мы – люди дела…

Он пристально посмотрел на Эйнара и приказал:

– Запоминай. Через три часа грузинская артиллерия начнет обстреливать Цхинвали. Деревни осетин и связывающие их дороги тоже не останутся без внимания. Обстрел будет долгим – успеешь поспать. Потом в дело вступят бронетехника и пехота. Ты пойдешь с ними, но в первые ряды не суйся. Работать будешь как всегда в одиночку. Задача простая: нужно наводить панику, чтобы никто не смел и носа на улицу высунуть.

– Конкретные цели будут? – коротко спросил Эйнар.

– Увы… – Полковник вновь обнажил зубы, потом пояснил: – Оно бы неплохо, но просчитать, где будет находиться руководство сепаратистов, мы не можем… Грузины уверены, что до утра в основном управятся. Город раздолбят, танки раскатают уцелевшее, российскую границу перекроют. По их прикидкам, сопротивляться будет некому. Недаром операцию назвали «Чистое поле». В общем, в тбилисском генералитете царит эйфория. Готовятся прокручивать дыры на погонах и прикидывают, как разместить на груди ордена.

– Вы думаете, может выйти по-другому? – Эйнар посмотрел на шефа.

Тот недовольно скривился.

– История учит, что абсолютно уверены в моментальном успехе только дураки. Я совсем не убежден, что осетины поднимут лапки при первом выстреле. Им терять нечего, поэтому очаги сопротивления будут, можешь не сомневаться. Если получится, выдвигайся поближе к таким точкам, уничтожай командиров и особенно гранатометчиков – их у осетин немного, но они есть. Улочки в городе узкие, стоит подбить танк, и бронетехнике придется искать обходные пути.

– А Россия? – Эйнар с трудом вытолкнул из горла ненавистное слово.

Полковник пожал плечами.

– Политики уверены, что Москва ограничится традиционной болтовней. Не рискнут они связываться с дядюшкой Сэмом. Да и Западу излишняя активность русских не понравится. Примут экономические меры – мало Кремлю не покажется. У доллара свои законы и правила. Миротворцы?.. А что они смогут сделать? Ни сил у них, ни оружия соответствующего. В общем, все вроде бы рассчитано и просчитано. Но… Ты мой принцип знаешь: готовься к худшему, будет лучше, – и шеф опять ощерился в короткой улыбке.