Гроза на Москве - [34]
— Тварь Божья, все тварь Божья, — прошептал митрополит. — Слава Те, Христос, не покидаешь меня в трудную пору! Нет кругом людей, посылаешь тварь Свою…
Он отломил мякиш от хлеба и бросил его мышке.
— Не очень давно кормить нас стали с тобою, сердечная, — прошептали старческие губы, — восемь дней не давали нам пищи, а за что, не ведаю.
Мышка подвинулась к узнику ближе. Он опять отломил ей кусочек хлеба.
— Не боишься…
Зверек был совсем близко и смотрел на Филиппа черными блестящими глазками.
От слабости Филипп не мог идти, а ему хотелось увидеть хоть немного света через решетчатое, затянутое пузырем оконце. Он поднялся и пополз, гремя тяжелыми кандалами; колени его скользили по липкой, сгнившей соломе; он задыхался от смрада и сырости тесного подвала. Припав лицом к решетке, он замер, силясь разглядеть сквозь пузырь то, что делалось на улице, и вдруг задрожал всем телом, полный радостного изумления. Он ясно, отчетливо услышал шелест крыльев и сквозь пузырь окна увидел темные силуэты птиц. То голуби по старой привычке подлетали к его закрытой наглухо келье, а потом, убедившись, что некому им открыть окошко, спускались вниз, на снег. Слезы показались на глазах узника. Но крепка была решетка темницы…
Невдалеке, на Красной площади, гудела толпа. По торговым рядам, между ярко раскрашенными лотками ходили сумрачные москвичи, рассказывая страшные вещи о том, что творится на Москве, да не на одной Москве, а и на всей Руси.
Среди лотков и скамеек с товаром в рядах шла еще перебранка, слышались звонкие речи купцов, расхваливавших свой товар:
— Бальзамы добрые для именитых боярынь! Краски для боярышень!
— Мыло грецкое!
— Румянец на кисее для светлости лица!
— Водка…
— Пожалуйте, молодушки, пожалуйте, хозяюшки, рыба хорошая, добрая! Соли не жалели!
В воздухе стоял удушливый запах гнилой рыбы; в канавах гнили рыбные и мясные отбросы; нищие бродили, копались в отвратительных кучах, вытаскивали тухлые куски и уносили их.
Недалеко от рыбных рядов собралась толпа черни. В середине стоял странник в ветхом подряснике и размахивал кусочками какой-то ткани. Он кричал:
— Кто хочет получить исцеление от недугов и скорби сердечной! Вот у меня тут святые ризы мученика митрополита Филиппа…
Народ толпился вокруг, стараясь хоть дотронуться до воображаемой святыни, которой торговал какой-то проходимец, даже не видавший никогда митрополита.
— Народ православный! — кричал высоким заливчатым голосом какой-то парень, взгромоздясь на пустую бочку: — Что творится на Руси: по Руси идет железа;[33] народ так и мрет… Сказывают, во многих городах храмы святые затворились, некому служить, священники перемерли… сказывают, мыши тучами выходят на поля и пожирают хлеб Божий… сказывают, люди падают прямо на улицах и некому погребать их… сказывают, люди убивают друг друга и тою мертвечиной питаются!
— Отсохни у тебя язык, что вымолвил! — вопили в ужасе женщины.
— Не слушай их, говори, говори, паря!
— То правду Божию поведал он нам!
Какая-то старуха голосила:
— Шутка ли дело, хлеба не купишь! Умирать, видно, время пришло! На Москве четверть ржи за шестьдесят алтын — дешевле не купишь!
— А тебе, поди, захотелось на старости лет хлебом наесться досыта! Ха! Ха! Ха!
— Будешь сыта, бабушка, и Духом Святым! Ишь, лакомая, хлеба захотела!
— Молчите вы! Хлеб повсюду на полях засох аль замерз, — продолжал прежний уверенный голос оратора на бочке, — а царь думает отгородиться от беды заставами: из Можайска нет ни прохода, ни проезда; Москву от железы бережет! А не бережет от злодеев!
— Верно! Верно! Лиходеи напускают железу, царя обошли!
— За митрополита Господь наказует! — звенел с бочки молодой голос.
— Сказывали, другого митрополита назначили… Кирилла, Троицкого архимандрита…
— Не надо нам другого владыки! У нас владыка — митрополит единый Филипп!
Странник, воспользовавшись удобной минутой, высоко поднял над головою мнимую рясу Филиппа:
— Покупайте, православные, исцеление от всех бед! Куски от рясы святого митрополита Филиппа!
— Слышь, паря, — говорил седой старик стоявшему рядом с ним парню, сказывали, будто оковы святителя сами собою спали… а еще будто с ним кромешники посадили медведя голодного, а тот медведь его не тронул и ноги стал ему лизать…
— Сердечный! — расплакалась какая-то баба. — Вот кабы царю о том доложили!
— Доложат кромешники!
Бойко шла торговля «ряской митрополита Филиппа». Покупали больше женщины, часто на последние деньги, и монах стал уже раздирать куски на узкие ленточки.
— Пода-айте копеечку! Копеечку! — звоном стояло в воздухе.
Юродивый Иван Большой Колпак, высокий, нескладный, худой, качался над своей деревянной чашкой, протянув вперед голые исхудалые ноги.
— А ну, робя, что скажешь, блаженный?
Юродивый снял с головы войлочный колпак и поднял его высоко к серому небу.
— Спите, миленькие, на этом свете в крови захлебнулися, на том Божьей пищей напитаетесь… Заснешь и ты, батюшка, заснешь скоро, Божий ангел! А вы ножки ему целуйте!
А52 Маленький Глинка / Ал. Алтаев, Арт. Феличе ; илл. Е. С. Кочетковой. — Москва : Издательский Дом Мещерякова, 2018. — 64 с. : ил. — (Детство знаменитых людей).ISBN 978-5-00108-220-0 Весенним утром в Новоспасском доме Ивана Николаевича Глинки рождается мальчик. В окружении неусыпной бабушкиной заботы маленький Миша подрастает, уплетая гостинцы да расхаживая в стёганой шубке зимой и летом.Однажды на семейном ужине Миша берёт в руки флейту у крепостных музыкантов, следом — скрипку. С этой поры все мысли мальчика и перед сном, и на уроках рисования — о волшебной музыке.Спустя годы имя этого скромного мальчика будет известно всему миру.Елена Кочеткова проиллюстрировала эпизоды из детства Михаила Глинки.
Книга посвящена описанию жизненного пути Леонардо да Винчи, одного из тех светочей эпохи Возрождения, чьи великие творения указали путь позднейшим людям искусства и мысли.
Повесть Ал. Алтаева (литературный псевдоним писательницы М. Ямщиковой), впервые вышедшая в свет в 1913 году, рассказывает о жизни и творчестве величайшего живописца и ученого эпохи Возрождения, личность которого и по сей день вызывает живой интерес у самой широкой аудитории.
Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».