— Ну и небритые мы с тобой, брат, — проговорил Филипп и, повернувшись, зашагал.
Стас все стоял в калитке, держа одну руку в кармане. Там лежала телеграмма. Та самая, Филиппу от Нины. Телеграмму Стасу вручила секретарша, когда он прилетел из базового лагеря. Передать или нет? Нет, пожалуй, не стоит. Пусть идет… А может быть, передать? Через несколько секунд он свернет за угол… Вот и свернул. Все!
5
Самолет ИЛ-18 прилетел в Ленинград точно по расписанию. В 19.50. Филипп не стал ждать пассажирскую тележку и пошел к зданию вокзала. Через летное поле. Пока подвезут багаж, он успеет позвонить. Он еще в самолете выписал нужные номера.
Г–2–35… Выборгская сторона.
Оля. А-а-а… Путешественники?! Ну, рассказывайте.
Филипп. Стас вам передал… Понимаете, Оля, с ним случилось… (Филипп все рассказал.)
Оля. Что ж он там начертал? «Теперь мы на равных…» Чудак человек. Послушайте, Филипп, я ему хочу написать… Я вчера видела знакомого, который схватил восемьсот рентген год назад. Честное слово. Он пригласил меня в театр на субботу… Все зависит от организма, а Стас — здоровый парень. Притом двести рентген — только фон в этой яме. Переливание крови, хорошее питание — и все исчезнет… Знаете, я дам ему телеграмму.
Филипп. Только не сообщайте, что вы в субботу идете в театр с тем знакомым.
Оля. Хотите, приезжайте ко мне, мы составим текст. Кстати, передадите мне сувенир. Записывайте мой адрес… Пока!
Гудки.
А–1–42… Дворцовая набережная.
Нина. Да, да… Ты?! Боже мой, откуда ты взялся? Что ты молчишь? Да отвечай же. Я повешу трубку, и тебе придется звонить еще раз….
Филипп. Я люблю тебя. Я очень люблю тебя. Я никого не любил, кроме тебя. Никогда! Я всегда буду любить тебя. Всю жизнь…
Нина. Сумасшедший! Ты получил мою телеграмму?
Филипп. Какую? Ничего я не получал… Что ты молчишь?
Нина. Может быть, это и хорошо, не знаю. Я буду ждать. Приходи. Когда хочешь. Только быстрей…
Гудки.
В–3–86… Петроградская сторона. Вообще-то по этому телефону звонить необязательно. Его наверняка нет дома. Ладно, рискну. Все равно еще не подвезли багаж.
Филипп. Ты дома?!
Левка. Привет, старик! Как вы не выпали из самолета?
Филипп. Перестань орать! Для твоего голоса телефон — излишняя роскошь!
Левка. Как Стас?! Стоит рядом и теребит дремучую таежную бороду?!
Филипп. Он остался в Нюрбе. Надо кое-что подремонтировать.
Левка. А-а-а… (К облегчению Филиппа, бойкость мысли не позволяла Левке долго задерживаться на этом вопросе.) Слушай, Филя. Завтра же беги в институт. В наш! И получи нагрудный знак. Анна Акимовна уходит в отпуск, и ты погоришь. Все уже получили. Вечно ты опаздываешь. Кстати, ты должен Белоцерковскому какой-то молоток.
Филипп. Левка, прости… Подвезли мой багаж. Бегу! (Филипп повесил трубку.)
…Громоздкий автобус отчаливал от стоянки. Филипп едва успел вскочить в него, как дверь захлопнулась. Автобус выбрался на Пулковское шоссе и, фыркнув, помчался к городу. Филипп смотрел в заднее окно.
Серая узкая пирамида шоссе становилась длинней и длинней. Будто вытягивалась. На острие пирамиды — три башенки Пулковской обсерватории.
Скоро стемнеет… С тихим шорохом раскроется одна из башен, и двадцатишестидюймовый рефрактор найдет далекую планету Сатурн. Рефрактору работы хватит!
1963
Ленинград
