Гроссмейстерский балл - [54]
— Гена Казимировна, составьте проект приказа о повышении оклада технологу Бабичу. Сто двадцать. С сегодняшнего дня.
Секретарша вышла.
Это произвело впечатление. Обычно вопрос «повысить» решался месяцами и годами. С бесконечным согласованием, нажимом, утряской, перетаскиванием из отдела в отдел лимитов и сладким шепотом на всех этажах, где есть площадки с красными табличками «Курить здесь!». Но чтобы так, сразу?! И дело не в сумме, дело в подходе!
Лузгин сопел. Он это расценивал как еще один вызов. Сразу! Не посоветовавшись с руководителем отдела. И за что?! Мальчишка работает в отделе несколько месяцев. Ладно, я еще отыграюсь. Семерых директоров пережил Лузгин. Встречал и провожал. И восьмого провожу. Я тебе еще покажу, кто такой Лузгин…
— Возьмите себя в руки, — усмехнулся Трофимов. — Не завидуйте Бабичу. Нехорошо…
— Отвяжитесь от меня! — крикнул Лузгин. Получилось громко. Корнев вскинул глаза. Трофимов принял индифферентную позу. У него с Лузгиным старые счеты. Сколько крови ему попортил Лузгин?! Сплетни в каждом отделе. Сплетни и зависть. Ох, эта проклятая зависть…
Трофимов поднял отдел. Он проделал огромную работу. Навел порядок в чертежном хозяйстве, составил дельный инструктаж по приемке материала от разработчиков, сколотил толковый коллектив. А скольких трудов ему стоила организация экспериментальной группы со своей технической базой? И вообще — он работал! Ломидзе говорит; «Как ишак». Что ж, он прав! И было обидно уходить с завода из-за Лузгина. А ушел бы, если бы не приход Корнева. Вовремя появился этот Корнев. Во всяком случае, для Трофимова.
— Вы что-то сказали? — спросил Корнев.
— Я? Ничего, — ответил Лузгин.
Какие насмешливые глаза у всех! Почти у всех! Особенно ехидно смотрят те, кто сидит ближе к дверям. Подхалимы! Лузгин разозлился:
— Думаю, не очень ли поспешно? Насчет Бабича.
— Я сегодня именинник из-за вашего Бабича, — произнес Корнев, — Вы видели его технологическую рекомендацию на генераторную группу? А приспособление для оптической юстировки? Видели?!
— Я подписывал чертежи, — ответил Лузгин. — И полагаю…
— Если бы вы после подписи на чертежах потребовали повысить Бабичу оклад, я бы понял, что вы не только подписываете, чертежи, — сухо сказал Корнев.
— Бабич работает несколько месяцев. На эти деньги можно пригласить опытного технолога, — не отступал Лузгин.
— Государство оплачивает не штаны, протертые в кресле, а стоящие мысли. — Корнев встал, давая понять, что вопрос исчерпан.
Лузгин вытер лоб платком, сложил платок конвертиком и спрятал. На Корнева он не смотрел.
— Прежде чем приступать к диспетчерской, хочу кое-чем поделиться… В управлении решили поддержать нашу идею. Я имею в виду работу вспомогательных цехов с опережением текущего плана на три месяца. Чем смогут — помогут. Сейчас основная тяжесть ляжет на отдел снабжения. Надо выбивать лимиты будущих поставок. Это я в порядке информации. Будет специальное совещание…
Толстяк Липкин вздохнул. Все рассмеялись. Корнев подошел к начальнику отдела снабжения.
— Дорогой Борис Лазаревич… Если бы я не знал, на что вы способны…
— Спасибо вам, — прервал Липкин. — После того как я связался с Трофимовым, я способен только принимать передачу!
— Вы еще проживете сто лет! — улыбнулся Корнев. — А когда все утрясется, даю слово, буду лично хлопотать о вашей путевке.
— Мне нужен домашний режим! Вы знаете, что такое домашний режим? Не знаете?! И я не знаю. Уже лет сорок не знаю…
— Борис Лазаревич, мы выделим вам комнату с телефоном и придадим несколько бойких ребят. Сидите на месте и распоряжайтесь.
Липкин приподнялся от удивления.
— Чтобы кто́ сидел на месте? Чтобы я́ сидел на месте?! А кто будет делать дело? Ваши байстрюки?! А я чтобы им подсказывал?! Моя фамилия не Суфлер, моя фамилия Липкин. Нет, вы слышите, чтобы я сидел на месте! Да они в булочной хлеба не достанут, ваши ребята!
Липкин расстроился и с возмущением оглядывал смеющихся людей. Стакан тихонько позванивал о графин. Лузгин протянул руку и отодвинул стакан. Встал и негромко что-то проговорил. Кто расслышал, перестал смеяться, с удивлением оглядывая Лузгина.
— Что? Что? — переспросил Корнев.
— Я говорю, почему вы, Роман Александрович, называете эту идею опережения вспомогательными цехами нашей, а не персонально вашей? Чтобы в случае фиаско переложить вину на весь завод, так, что ли?
— И в случае победы, — произнес Корнев. Он еще не принимал всерьез фразу Лузгина.
— В этом я сомневаюсь. И ваша апелляция к опыту московского завода меня, простите, не убеждает.
— Почему?! — Корнев удивленно посмотрел на Лузгина. — Московский завод близок нам по профилю. С такой же малосерийной, но широкой номенклатурой. И они вот уже год, как отлично работают…
— И мы неплохо работали… до некоторых пор!
Лицо Корнева стало серьезным.
— Вы работали на себя, а не на государство! Ориентировать выполнение плана по валу — ширма, скрывающая очковтирательство!
— Такие вопросы не нам решать, — раздраженно произнес Лузгин. — Я уважаю опыт московского завода, но, простите, у нас это может звучать профанацией.
— Точнее! — отрубил Корнев.
— У нас отвратительная моральная подготовка. Это надо признать. На заводе черт знает что творится! Оплачиваются липовые наряды, занимаются халтурой за счет основной работы. Вряд ли коллектив мобилизуется на предложенные вами испытания…
Роман «Поезд» и предыдущие романы Ильи Штемлера «Таксопарк», «Универмаг» составляют единый условный жанр «делового городского романа». События, происходящие в «Поезде», касаются каждого из нас, когда мы становимся пассажирами. Поэтому героями романа кроме пассажиров являются проводники, начальник поезда, начальник станции, заместитель министра и многие административные лица, от которых зависит судьба железной дороги.
Роман о работниках сферы обслуживания большого современного города — таксистах. Главные герои романа — молодой директор парка Тарутин и шофер первого класса Сергачев. Роман насыщен производственными, личными коллизиями, в которых переплетаются судьбы людей разных возрастов. Центральная идея романа — утверждение морали нашего социалистического общества.
Этот автор не нуждается в рекламе. Один из «культовых» авторов восьмидесятых годов, Илья Штемлер давно и хорошо знаком нашим читателям. Его бестселлеры «Таксопарк», «Универмаг», «Поезд» и другие книги заняли почетное место на книжных полках. В наши непростые времена писатель не только сумел отточить свое литературное мастерство, но и остался верен своим творческим принципам. Кропотливая работа с «материалом», прекрасное знание жизни во всех ее проявлениях, глубокий психологизм — вот некоторые из слагаемых его успеха.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Однажды утром соседский пес во время прогулки нашел во дворе дома, где жил известный журналист Евсей Дубровский, труп младенца. Начинается расследование, к журналисту обращается милицейский дознаватель. Однако неожиданным образом по ходу дела Дубровский из свидетеля становится подозреваемым… Об этом, а также о страстях библиофилов, о любви и ненависти, о долге и чести, о вечных темах русской литературы читайте в новом романе Ильи Штемлера «Сезон дождей».
Два произведения И. Штемлера объединяет общая производственная тематика, жанр городского делового романа.Роман «Завод» («Обычный месяц») посвящен жизни коллектива приборостроительного завода. Роман «Универмаг» — о людях, работающих в сфере обслуживания.Проблемы, поднимаемые автором в романах, в высшей степени актуальны. Речь идет об изображении людей с новым экономическим, государственным мышлением, о постановке проблемы рабочей чести, творческой инициативы.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.