Громкие дела. Преступления и наказания в СССР - [46]
История жизни Даумова – это история протеста личности против системы, против государства и общества. Один против всех.
Родился он в 1928 г. в Амурской области, окончил железнодорожный техникум (очень неплохое по тем временам образование). Отличался стремлением к знаниям, везде и постоянно читал, за что ему даже придумали кличку Заумов. Так и звали: не Даумов, а Заумов.
С фото, которые есть в материалах дела, смотрит симпатичный молодой человек, похожий на Александра Блока. Даумов, к слову, очень любил сочинять стихи на тему современной действительности. Вот одно из них, приобщенное к материалам уголовного дела:
Но Даумова ждала не слава поэта, а незавидная участь советского зэка.
В 19 лет получил свой первый срок за кражу. Вышел, устроился на работу слесарем и… убил в драке начальника смены.
– Отбывал восьмилетний срок в Юзлаге (Юго-Западный исправительно-трудовой лагерь в Магаданской области) на добыче золота, в самых тяжелых условиях, – рассказывает представитель Забайкальского краевого суда Виктория Михайлюк. – Все время писал дневники, рассказывая о таких же, как он, заключенных: эстонцах, латышах, поляках (тех, кто воевал за фашистов, тоже ссылали на рудники). В лагере вновь в драке Даумов зарезал вольнонаемного рабочего, и его срок увеличился до 10 лет. Отправили отбывать наказание на Индигирку в Якутию, где он работал на угольных шахтах. Именно там Даумов объявил настоящую войну режиму. Постоянно нарушал правила в мелочах: пререкался с конвойными, не соблюдал правила лагерного распорядка. А в 1952 году он решил… взорвать тюремщиков.
В материалах дела подробно описывается, как Даумов раздобыл капсюли и аммонит, чтобы сделать самодельную бомбу. «Я закрепил ее на теле, прорвался к начальнику в кабинет, где в тот момент было еще несколько офицеров», – это цитата из материалов дела. Тюремщики были в столь сильном изумлении, что не успели среагировать. Спасло их чудо: капсюли сработали, но бомба почему-то не взорвалась.
Дали террористу 18 лет, признали особо опасным рецидивистом и отправили в Нерчинскую тюрьму. Там Даумов стал вести битву за права заключенных. Он считал, что условия содержания в тюрьме бесчеловечные, что арестантов кормят хуже, чем собак, и относятся к ним как к скоту. В камере Даумов повесил на стену над «парашей» вырезанный из газеты портрет Хрущева. Нанес себе на лоб татуировку «Раб МВД». А когда ее силой свели, устроил голодовку (и это был не единственный случай, когда он отказывался от пищи в знак протеста).
Фотография двери его камеры с «кормовым» окном (отверстие, через которое передают пищу) представлена с полными замерами, выполненными экспертами. Окошко размером 25 на 25 см – через него Даумов выкрикивал разные лозунги антисоветского содержания.
В деле множество листовок, которые он писал огрызком карандаша на курительной бумаге. Листовки по ночам выбрасывал из окна камеры во двор, где гуляли арестанты. Всего таких антисоветских листовок, как гласят следственные документы, было 200. Некоторые сохранились в деле. Вот, к примеру, текст одной из них:
Граждане! В Нерчинской тюрьме произвол. Люди, доведенные им, колют на лбу надписи: «Раб КПСС» и накладывают руки на себя.
Цитата из обвинительного заключения:
На всем протяжении нахождения в местах принудительного содержания Даумов, несмотря на принятые к нему меры воспитательного характера, не встал на путь исправления и систематически нарушал лагерный и тюремный режим, склонял заключенных к неподчинению администрации, писал клеветнические письма.
Даумову предъявили обвинения в совершении ряда преступлений «против порядка управления». Виновным он себя не считал – напротив, требовал свободы. Взамен обещал – ни много ни мало – остановить коррупцию на золотых приисках. Он якобы был свидетелем того, как геологи, увидев, что месторождение гораздо богаче, чем предполагалось, договаривались с местной властью и складывали излишки в потайном месте. «Это же самое страшное, если наше золото контрабандой уйдет за границу!» – говорил Даумов в своем последнем слове на суде. К слову, от адвоката он отказался, защищал себя сам. На процессе говорил много пламенных речей о свободе, цитировал деятеля американского рабочего движения Генри Уинстона, сравнивая тюрьмы СССР и США. Пара фраз из его речи: «Не смотрите на бумажки, смотрите на живого человека», «Если кто-либо по своей непрозорливости лошадь назовет верблюдом, то у нее горбы не вырастут».
21 июня 1962 г. Читинский областной суд приговорил его к расстрелу. Дело пересмотрели в ином составе суда, но приговор вынесли тот же: высшая мера наказания. Просить о помиловании он не стал. Заявил: «Или свобода, или расстрел».
