Громкая история фортепиано. От Моцарта до современного джаза со всеми остановками - [112]

* * *

Как и в XVIII—XIX веках с их популярными диковинами вроде «жирафьего» фортепиано, мир современных инструментов тоже не обходится без некоторых уникальных образцов. Катализатором их появления во многом стал как раз Джон Кейдж, пытавшийся расширить наши представления о том, что такое фортепиано, путем, например, его превращения в целый перкуссионный оркестр с помощью посторонних предметов, размещаемых на струнах. В следующем поколении эту линию продолжила американская пианистка сингапурского происхождения Маргарет Ленг Тан, сочиняющая и исполняющая музыку на разнообразных игрушечных фортепиано.

«Все слышали про три Б — Баха, Бетховена и Брамса, но слышали ли вы о трех К — Кейдже, Коуэлле и Крамбе? — спрашивала она. — А между тем именно они образуют то, что я называю триумвиратом классического авангарда. Подготовленное фортепиано Кейджа выросло из экспериментов Коуэлла с фортепианными струнами. А современный композитор Джордж Крамб (р. 1969) хоть и не „подготавливает“ фортепиано, но фактически использует тот же подход, дергая и перебирая струны в режиме реального времени».

«Кейдж написал „Сюиту для игрушечного фортепиано“ в 1948 году, а Джордж Крамб использовал этот инструмент в своем песенном цикле „Древние голоса детей“ в 1970-м и затем еще раз, недавно, в цикле „Американские книги песен“, — объясняет Тан. — Благодаря им я поняла, что игрушечное фортепиано можно легитимизировать как концертный инструмент. Сейчас музыку для него сочиняет множество композиторов, и я активно записываю и исполняю их работы; однажды даже выступала с игрушечным фортепиано в „Карнеги-холле“».

Крамб назвал Маргарет Ленг Тан «фортепианной колдуньей». Есть и другие «колдуны», например Майкл Харрисон, создающий свои фортепианные строи на основе изысканий мастера индийской раги Пандита Пран Натха и американского композиторы-аутсайдера Ла Монта Янга. Харрисон отвергает устоявшиеся каноны равномерной темперации фортепиано в пользу математически безупречных музыкальных интервалов, которые, будучи применены при настройке живого инструмента, порой порождают режущие слух звуковые коллизии. Эти коллизии привлекают композитора в той же степени, что и внутренняя чистота, «непорочность» естественного, нетемперированного строя — в результате такие его произведения, как гипнотическое девятнадцатиминутное фортепианное соло «Откровение» (названное в числе лучших записей 2007 года одновременно The New York Times и Boston Globe), звучат то как ангельский хор, то как громовые раскаты во время бури.

Маргарет Ленг Тан за своим игрушечным фортепиано

* * *

В XXI веке впервые за много лет объектом творческого переосмысления стал даже сам внешний вид фортепиано. Как и в XIX веке, вновь появились уникальные, сделанные на заказ модели инструмента. Провозвестниками этих моделей можно считать рояль «Стейнвей» 1883 года, расписаний видным художником викторианской эпохи сэром Лоуренсом Альмой-Тадемой (1836—1912), а также роскошно декорированный рояль, подаренный в 1903 году президенту Теодору Рузвельту, — они стали источниками вдохновения современных дизайнеров, в частности Дейла Чиули, знаменитого своими потрясающими стеклянными скульптурами. Другие оформители работают с разными видами древесины, при этом фирма Steinway подчеркивает, что бережно относится к природным ресурсам и потому расходует дерево очень экономно. Сходные изображения на протяжении многих лет заставляют производителей фортепиано делать клавиши из пластмассы вместо слоновой кости.

Рояль «Стейнвей» Лоуренса Альма-Тадемы

Впрочем, дело не только в материалах — инструмент активно используется и в концептуальных синтетических произведениях искусства, таких, например, как музыкально-театральная пьеса Хайнера Геббельса «Вещь Штифтера», показанная в 2007 в театре Види-Лозанн в Швейцарии, а затем в 2009-м в нью-йоркском Арсенале на Парк-авеню при поддержке Линкольн-центра. Пять роялей, поставленных на рельсы и перемещающихся таким образом в пространстве, становятся здесь полноправными участниками сценического действия. А голландец Гидо ван дер Верве в 2009 году сконструировал «шахматное фортепиано», в котором звук производился перестановкой фигур на шахматной доске.

Рояль «Стейнвей», модель «Олимпия» Дейла Чиули

В 2010-м в Нью-Йорке прошла пьеса для трех актеров под названием «Три фортепиано»: в ней использовались три мобильных пианино, причем помимо основной функции они превращались на сцене в гробы, барные стойки с напитками и орешками, куклы чревовещателей и даже хоккейные скамейки штрафников. Одновременно в Музее современного искусства показывали инсталляцию Дженнифер Аллоры и Гильермо Кальцадиллы «Остановись, отремонтируй и подготовь: вариации на тему „Оды к радости“ для подготовленного фортепиано» (премьера состоялась двумя годами ранее в мюнхенском Доме искусств). В центре обыкновенного кабинетного рояля на колесиках вырезали дыру, из которой высовывался музыкант и играл четвертую часть Девятой симфонии Бетховена, склонившись над клавиатурой со стороны корпуса инструмента. По мере звучания музыки он вместе с роялем мягко передвигался по комнате, рассекая толпы слушателей, как корабль рассекает морские волны. Пианист Эван Шиннерс признавался, что единственной неприятностью от участия в этой инсталляции для него стало то, что он потянул спину.