Гром победы - [62]
— Пощади, батюшка! Александра Данилович! Детей! Пощады прошу! Я всё... Я — как велишь, как прикажешь...
Он раздражённо и энергически выбранился грубо. Он хотел о деле, о своём деле говорить, а она мешала своими бестолковыми бабьими охами...
И тут к двери протопали — быстрым бегом — шаги всполошённые. И голос завопил, призывая:
— Князь! Князь!..
Меншиков понял. И — с лёгкостью крупного хищного зверя — прыжком — распахнул дверь настежь — навстречу слуге. И тотчас всё понял. И — ей:
— Скорее, Ваше величество! К государю!..
И она уже за ним бежала, бежала, широко раскрывая рот, задыхаясь... Чутьё — за много лет, проведённых рядом с Петрушей, с Петром Алексеичем, народилось оно, это чутьё, и подсказывало ей беспогрешно: он жив, ещё жив! И по-бабьи чуяла она страшную опасность и хотела кричать, но лишь стоны вырывались из горла...
...Меншиков нёсся, выбрасывая сильно вперёд крепкие ноги. Мать, толстая переполошённая птица, едва поспевала за ним. Анна почувствовала свою лёгкость и летела, летела... Но была собранная и всё знала, всё понимала. На бегу полётном повернула голову назад. Франц Матвеевич бежал хорошо — тоже знал... Мадам д’Онуа отстала, но держалась за ним. Анна прихватила платье у пояса — шёлк тёмный — и летела, летела...
Меншиков сильный был, но она — совсем юная и оттого лёгкая...
У двери желанной замаячила растерянная Лизета, судорожно охватившая ладонями шею. Никогда Анна не видала младшую сестру в такой олтерации — в такой судорожной, отчаянной растерянности.
Откуда-то — хрупкой досадной преградой — явился герцог, лепетал:
— Ваше высочество!.. Нельзя... Его величество... Ему дурно... Он примет позднее... Он примет, когда...
Карл-Фридрих тоже вдруг оказался совсем один. Ему сказали, кто-то сказал, многие сказали, шептали громким шёпотом, что государю дурно, что один лишь вид государя, которому дурно, расстроит принцессу, его, Карла-Фридриха, невесту...
Екатерина Алексеевна тоже заметила его. Та, первая самая неприязнь к мозгляку воскресла внезапно. Его глупые слова и действия могут быть, будут опасны для её дочерей!.. Пыталась бежать быстрее, пыхтела икотным пыхом, разевала рот...
Анна вдруг, вмиг поняла, женски поняла, что в самые высокие мгновения (а было как раз такое мгновение) и он поймёт её в полной мере, а ежели и не поймёт её самых важных мыслей и чувств, то одно-то уж поймёт наверняка — поймёт, что ему надобно быть на её стороне, защитить её...
— Поймите! — закричала звонко. Прямо ему закричала.
Он понял!
Тотчас понял, и тотчас исчез неловкий мальчик, доверчивый к чужим словам, и явился мальчик-солдат. Он сделал именно то, что и следовало сделать — обнажил мгновенно шпагу.
Вскрикнула Лизета. И Анна поняла тут ясно, что сестра и желает поддержать её, и боится, боится! Задыхаясь, взвопила мать, повалилась без памяти. Ещё закричали голоса. Надо было спешить, спешить, спешить...
Шпага Меншикова взвилась бестрепетно, грозно и жутко. Он всё мог. Он связанным стрельцам головы рубил. А подобные герцогу немецкие мозглявые мальчишки были светлейшему всё равно что стручки гороховые...
Но такие, да не такие! Не такие, вмиг вспыхнувшие всем своим существом, всею сутью — от любви, от возможности любовной защитить, спасти обожаемую, боготворимую, её, её!..
И шпага мальчишки налетала всё увереннее и уже металась над головами, над пудреными париками победно...
Анна и Санти ворвались в покой тёмный. Пахнуло резко — затхлостью лекарственных снадобий и духом тяжким умирающего тела. Метнулась наискосок шпага мальчика, худенького, сероглазого. Отскочили поспешно от постели, от сбитых, свисших книзу простыней какие-то люди...
Отец лежал большой, жёлтый и тёмный. Лицо было страшное, жёлтое, одутловатое. Странный ритмический хрип исходил из приоткрытого рта, и эта ритмичность поразила её. Будто и не человек, не обезмощенный человек умирал, а мерно и трудно готовился отплыть странный корабль...
Она вдруг забыла, зачем она рвалась сюда, в этот тёмный затхлый покой. Ничего не было, не осталось ничего от всех её намерений, планов и замыслов — одна лишь мучительно виноватая жалость к отцу. И он должен был, должен был непременно узнать, как она любит его, как жалеет, как не хочет, не хочет, чтобы он умирал!..
— Родной! — закричала она. — Батюшка мой родненький, сердешненький!..
Голос и руки Франца Матвеевича — рукава и манжеты — протянулись:
— Государь! Ваше величество! Завещание! Анна, принцесса Анна, ваша старшая дочь. Завещание, сукцессия на российское царство — Анне!.. — кричал странно властно...
Огромные круглые глаза растворились, раскрылись на умирающем лиде. Шевельнулись дрожью тяжёлые веки.
Санти улаживал грифельную доску. Безумная надежда охватила Анну, всю душу... Она, как зачарованная, смотрела на большую руку отца, на грифель в пальцах... Но не о завещании она думала сейчас, а лишь твердилось в уме лихорадочно, механически-безумно: «Пусть не умирает... пусть не умирает... пусть не умирает...»
Пальцы, сводимые смертной судорогой, отказывались писать.
Голос отца услышался ей неожиданным и страшным, этот голос уже звучал словно бы и не из этого мира:
Исторический роман известной писательницы Фаины Гримберг посвящен трагической судьбе внучки Ивана Алексеевича, старшего брата Петра I. Жизнь Анны Леопольдовны и ее семейства прошла в мрачном заточении в стороне от магистральных путей истории, но горькая участь несчастных узников отразила, словно в капле воды, многие особенности русской жизни XVIII века.
В романе современной писательницы Фаины Гримберг дается новая, оригинальная версия жизненного пути претендентки на российский трон, известной под именем «княжна Тараканова». При написании романа использованы многие зарубежные источники, прежде не публиковавшиеся.
Новый роман известной современной писательницы Фаины Гримберг посвящён истории путешествия тверского уроженца Афанасия Никитина в Персию, Индию и Среднюю Азию. В романе использован текст самого Никитина «Хожение за три моря», а также тексты современных ему восточных путешественников и хронистов XV века. Это позволяет читателям окунуться в атмосферу того далёкого времени: сказки и причудливой были, зачастую удивительно похожей на страшную и красивую сказку.
Новый роман современной писательницы Фаины Гримберг рассказывает о трагической судьбе знаменитой царицы Клеопатры (69-30 гг. до н.э.), последней правительницы Древнего Египта. В романе использованы сочинения античных авторов, а также новейшие данные археологии.
Новый роман известной современной писательницы Фаины Гримберг рассказывает о жизни Османа I, тюркского вождя, положившего начало великой державе - Османской империи. Роман интересен не только занимательным сюжетом, но и подлинно энциклопедическим охватом сведений о фольклоре, быте, истории Балканского полуострова и Малой Азии ХII-ХIV вв. Осман, по прозвищу Аль-Гази (т.е. завоеватель). В 1288 г. унаследовал от своего отца господство над турецкими ордами, населявшими Малую Азию. Постепенно расширяя свои владения, он стал правителем независимого Турецкого государства.
«Викторианская эпоха» занимает особое место в английской истории, являясь своего рода символом стабильности, могущества и процветания страны.Расширение колониальных владений (Индия, Бирма, Кипр и др.), успешное участие в войнах (Крымская, Афганская, англо-бурская), начало карьеры одного из виднейших политиков XX века Уинстона Черчилля — вот лишь немногие «вехи» более чем полувекового правления «королевы-матери».Новый роман известной современной писательницы Фаины Гримберг посвящён истории жизни и правления выдающейся политической деятельницы девятнадцатого века, английской королевы Виктории (1819—1901)
Новый роман современного писателя-историка А. Широкорада рассказывает о жизни и судьбе адмирала, генерал-адъютанта, «отца русской авиации», великого князя Александра Михайловича (1866—1933). Адмирал, генерал-адъютант; внук императора Николая I, товарищ детских игр цесаревича Николая Александровича. Он мог реформировать русский флот и разгромить японцев в 1904 году. Через 10 лет мог построить в России мощнейший воздушный флот. В 1915—1916 гг. имел реальные шансы стать императором или даже диктатором, тем самым направив российскую и мировую историю по другому руслу.
Младший брат императора Александра II, великий князь Николай Николаевич, был главнокомандующим Дунайской армией во время Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Он провёл на болгарской земле немало знаменитых операций, среди которых — оборона Шипкинского перевала, разгром турецких войск в сражении у Шейново и, наконец, переход русских войск зимой через Балканский хребет на ближние подступы к Константинополю. Новый роман современного писателя-историка А. Шишова рассказывает о жизни и судьбе полководца, генерал-фельдмаршала, великого князя Николая Николаевича — Старшего (1831—1891).
По мнению большинства историков, в недописанном завещании Петра I после слов «отдать всё...» должно было стоять имя его любимой дочери Анны. О жизни и судьбе цесаревны Анны Петровны (1708-1728), герцогини Голштинской, старшей дочери императора Петра I, рассказывает новый роман известной писательницы Нины Молевой.
Полковник конных войск Кирилл Нарышкин летом 1669 года привёз дочь Наталью в Москву к своему другу Артамону Матвееву. В его доме девушка осталась жить. Здесь и произошла поистине судьбоносная для Российского государства встреча восемнадцатилетней Натальи с царём-вдовцом Алексеем Михайловичем: вскоре состоялась их свадьба, а через год на свет появился младенец — будущий император Пётр Великий... Новый роман современной писательницы Т. Наполовой рассказывает о жизни и судьбе второй супруги царя Алексея Михайловича, матери Петра Великого, Натальи Кирилловны Нарышкиной (1651—1694).
Рассказ, 1946 год. Первая публикация: журнал «Звезда», 1946, № 2–3, стр. 71–79.
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.