Гром над Империей. Часть 2 - [84]

Ты — взрослая по людским меркам эльфийка, пошла следом за юнцом, не достигшим нашей зрелости. Ты думала, он будет таким же, как все знакомые тебе мужчины? Если бы это было так, ты бы до сих пор была одна. Он и привлек тебя своей нестандартностью, своим мышлением, поступками, всем тем, что зрелый муж не сможет тебе дать.

Ты правильно сказала, что он стал плотиной на пути Тьмы. Так почему же вместо того, чтобы стать опорой, поддерживающей и усиливающей его, вы понемногу подтачиваете его? Почему вместо покоя он находит в своем доме лишь упреки и осуждения? Я слышал все, что он говорил сегодня, и видел его сердце. Каждое его слово было для него, точно раскаленный гвоздь, что безжалостно вбивается даже не в тело — в беззащитную душу! Ты не права, дочь моя. В стремлении контролировать его ты утратила контроль за собой. Не можешь или не хочешь быть рядом — отпусти его и будь счастлива.

— И что же мне делать?!! — закричала я с ужасом поняв, что действительно могу потерять Влада. — Я люблю его!!!

— Тогда вернись и просто скажи ему об этом. Большего от тебя не требуется, — улыбнулся Нордрасил. — Но только не сейчас. Пока твое тело ослаблено, дух в смятении. Поэтому — спи, а завтра ты проснешься полностью отдохнувшей и полной сил.

— Но я не хочу!.. — запротестовала я, намереваясь тут же бежать, чтобы исправить то, что сама наворотила в нашей жизни — и вдруг почувствовала, как веки стали тяжелеть, отказываясь подниматься, моя голова бессильно склонилась на грудь. И того, как ветки ласково оплели меня, заботливо уложив на мягкую землю и, засияв животворящим светом, укрыли подобно одеялу, даря покой и тихий сон, я уже не увидела и не почувствовала…

Хидеки Никамура

Идя по коридорам дворца, я направлялась в личные покои Озаму. Дозвониться с источников до него никак не получалось, телефон был постоянно выключен. Мои многочисленные знакомые ничего толком сказать не могли, и я приняла решение наведаться к нему лично. Покидать страну, не переговорив с ним, я категорически не хотела. Так что, усилием воли подавив горячее желание уйти порталом в Россию вместе с другими девушками, я вызвала магов, и мы, в сопровождении охраны, отправились в Токио. Было тяжело оставлять любимого в таком состоянии, но и брат был мне дорог. Надеюсь, Владислав поймет мою задержку правильно.

После битвы с пожирателями я была морально истощена. Фантомные боли от ран постоянно донимали меня, и я периодически нервно касалась тела, ожидая увидеть на дрожащих пальцах кровь. Мне бы стоило отдохнуть, прийти в себя, но прежде необходимо было решить проблемы здесь, что чтобы потом уже ни на что не отвлекаться. Восстановиться я ещё успею, да и тревога за брата не даст мне расслабиться.

Несмотря на довольно позднее время, во дворце было очень людно, и все, кто встречал меня, застывали, будто в изумлении, но затем отмирали и поспешно кланялись, не решаясь задавать вопросы. Да и кто бы посмел это сделать, хотела бы я знать? Но, проходя знакомым до боли маршрутом, минуя привычные с детства залы, я не могла отделаться от чувства, что стала тут лишней. Не чувствовала я больше тепла родных стен, и дворец, некогда бывший мне домом, вдруг стал для меня чужим. И от этого мои шаги становились все быстрее. Мне хотелось покинуть это место, чтобы больше никогда в него не возвращаться.

А еще я страшилась встречи с отцом. После всего произошедшего мне не хотелось с ним разговаривать, чтобы невольно не оказаться опять участницей его интриг. Все, хватит с меня! У меня есть жених, мой любимый, и скоро мы вступим в законный брак. То, к чему меня подталкивали по политическим мотивам, незаметно стало личным, Влад стал для меня всем, стал семьей… А семья для меня всегда была на первом месте.

Но Озаму — тоже моя семья, и я не могла его оставить в трудную минуту, хотя сердце и рвалось к Владу.

Вот и дверь в покои брата. Нерешительно замерев перед ней, я глубоко вздохнула, набираясь мужества, и решительно постучала. Стража, застыв каменными изваяниями возле двери, ограничилась поклонами и вновь замерла, не двигаясь. Так и не дождавшись ответа, я толкнула оказавшуюся незапертой дверь и вошла в знакомую комнату. Брат обнаружился валяющимся на кровати с закрытыми глазами, с надетыми на уши наушниками, в которых играла громкая музыка. Что он уже в комнате не один, он, видимо, пока не понял или ему было все равно. При этом в помещении стоял стойкий запах перегара, а плотно задернутые портьеры не пропускали свет фонарей с улицы.

Присев на край кровати, я с жалостью посмотрела на того, кто всегда меня поддерживал своим оптимизмом. Но, глядя на то, во что он превратился буквально за несколько дней нашей разлуки, меня накрыла волной злость на того, кто довел брата до этого состояния — на отца!

Я несмело дотронулась до ноги Озаму, чтобы привлечь его внимание, и резко отшатнулась от него, когда он подскочил на кровати и уставился на меня мутным взглядом, похоже, сначала даже не узнав меня.

Ему понадобилось насколько минут, чтобы осознать, кто именно нарушил его похмельный покой, вот только его реакция меня напугала. Такой ненависти во взгляде любимого брата я никак не ожидала увидеть! Мне даже показалось, что он меня сейчас ударит, но нет. Он быстро взял себя в руки и, не произнеся ни слова, пошел в ванну. Послышался шум воды, и вот он вышел слегка посвежевший, умытый, но вместо злости в его взгляде, устремленном на меня, читалось неприкрытое презрение. А когда он заговорил, мне показалось, что земля ушла у меня из под ног. Эти слова не мог произносить мой брат! Но, тем не менее, это было так.