Гроб с бархатом и фиалками - [10]

Мальт, портье, как раз хотел что-то ответить, но не успел, так как я рывком опрокинул ему в лицо содержимое моего стакана. Он схватился обеими руками за глаза, так как на какое-то мгновение ослеп. Я молниеносно отбросил стакан, схватил с полочки камина хрустальную пепельницу и швырнул в Мальта, попав ему в плечо. Теперь о нем можно было больше не заботиться, и я бросился на оторопевшего шофера. Ударив его сначала в живот, я схватил его за шею и с силой швырнул о пол. Перевернувшись через него, я тотчас же поднялся, но к тому времени портье уже оправился и, выдвинув вперед голову, шел на меня.

Тем временем Миранда, положив ноги на стол, уютно попыхивал своей гаванной и веселился.

Ну, Болдуис! - крикнул он шоферу, - теперь оба разом бросайтесь на него!

Я схватил стул и бросил его Мальту между ног. Болдуис бросился в атаку, согнувшись как боксер. Ему удалось ударить меня в то время, когда в меня уже летел стул, отброшенный Мальтом. Выпустив его из виду, я не успел увернуться, и он попал мне в бедро. Кулак Болдуиса в это время ткнулся в мой правый глаз, потом еще и еще, и они стали избивать меня.

Конечно, одному трудно справиться с двумя. Я должен был отключить самого сильного из них хотя бы на несколько минут, чтобы продолжать бой со слабым.

Не обращая внимания на шофера, я бросился на портье. Он решил, что я хочу нанести ему удар в живот, как это я сделал с его товарищем, и поэтому принял защитную боксерскую стойку. Но я, сделав обманное движение, ударил его ребром ладони по шее, после чего проделал то же самое обеими руками. Он опустился на пол, как куль.

Теперь мне надо было спешить и продержаться на ногах не менее двух минут.

Шофер кинулся на меня сзади и обхватил руками, сжав как в тисках. Я вцепился в его мизинец и отгибал его до тех пор, пока он не ослабел от боли и не отпустил меня. Шофер был небольшого роста, хотя и приземистый, но был слабее меня. Кроме того, он, вероятно, никогда не слышал о дзю-до, поэтому он был вскоре совсем готов. Когда портье очухался, его хорошо обработанный коллега сидел на полу, прислонившись к стене, и не испытывал желания подняться на ноги.

Миранда все еще улыбался, но его улыбка стала немного менее уверенной.

Портье, вероятно, уже передохнул и опять ринулся на меня, пытаясь носком сапога попасть мне в живот. Но я был готов к этому. Быстро отпрыгнув в сторону, я поймал его ногу и потянул на себя. Его голова стукнулась о край письменного стола, и он потерял сознание.

Миранда медленно поднялся, отбросил сигару и стал подходить ко мне.

- Только сейчас все начнется по-настоящему, - зашипел он.

Я оперся о камин тяжело дыша.

Миранда, свежий и невредимый, сразу сильно атаковал меня. Я схватил колени Миранды и упал на него. Несколько секунд мы стояли сцепившись, затем упали на пол и каждый старался придавить другого. Наконец Миранде это удалось. Я получил несколько ударов в подбородок, голову и затылок. У меня зазвенело в ушах, глаза заволокло туманом. Не имея возможности сдвинуться, я смотрел на разорванный рукав Миранды и на три длинных красных шрама на его предплечье.

Напрягая последние силы, я пытался освободиться. Мне это немного удалось, и я прижал его к краю письменного стола. В это мгновение я увидел, как дверь в соседнюю комнату открылась и женская рука, размахнувшись, опустила бутылку на мою голову. Для меня сразу же наступила ночь.

Когда я пришел в себя, я лежал перед верандой в саду.

Где-то били церковные часы. Звезды на небе стали бледнеть.

Мягкий утренний ветерок шевелил верхушки сосен. Я ухватился за перила веранды и подтянулся вверх. Моя нога наткнулась на что-то металлическое. Мои поломанные часы. На темном фоне возвышалась темная спокойная громада виллы.

Бесполезно было искать в ней что-либо. Дом был снят лишь на один день.

Мое правое бедро болело, в голове стоял шум, живот горел, а все это вместе покрывало меня холодным потом. Опершись о перила, я задумался.

Когда я потихоньку двинулся в путь, придя наконец в себя, мне приходилось отдыхать у деревьев каждые двадцать метров. Спустя пятнадцать минут я стоял у своей машины. Натянув плащ поверх разорванного смокинга, я сел за руль и поехал. Каждая колдобина на проселочной дороге больно отдавалась на моей битой, голове.

Спустя некоторое время я остановился и вытащил сигарету.

Когда я закурил и хотел поехать дальше, колымага Джойса не завелась. Я попробовал еще и еще, потом плюнул и пошел пешком. До ближайшего местечка было девять километров. К счастью, меня посадил к себе в машину шофер грузовика, шедшего в Париж. Я попросил довезти меня до Северного вокзала и дал шоферу двести франков, а затем взял такси и назвал адрес Джойса.

Во время поездки я вытащил мое портмоне и обследовал его содержимое. Мне кое-что бросилось в глаза. Я помнил, что мои трехтысячефранковые билеты были старыми и замызганными. Теперь же у меня оказались три новых, пахнувших типографской краской. И еще одно! - письмо Поля исчезло.

Было уже половина шестого, когда я позвонил у двери квартиры Джойса. Он открыл дверь мне совсем заспанный, я стянул с себя плащ и повалился на кушетку.