Грифоны и другие монстры - [14]

— Мне нравится Бет, — сказал отец, присоединяясь к нам, снимая пальто и вешая его на один из крючков у камина. — Она тоже умная. Думаю, она могла бы дать тебе шанс, Майкл.

Я сжала губы, чтобы не захихикать. Однако взгляд на Майкла убил это веселье. Он не отрывал взгляда от шитья, но уголки его рта опустились.

— Я сейчас вернусь. — Я встала, пока говорила, и прошла в мою комнату.

Было новолуние, и хотя звезды сияли ярко, моя комната была окутана тенями. Я зажгла маленькую лампу, стоявшую на ночном столике у кровати; она зашипела, а затем засияла ровным светом, освещая маленькое пространство. Я огляделась, пытаясь найти, с чем бы повозиться.

Поскольку меня не было весь день, моя сторона камина была закрыта, и в комнате было холодно. Семеня на цыпочках, я подошла к створкам камина и приоткрыла их, чтобы тепло проникло в комнату. Сквозь треск дров, пожирающих поленья, я слышала взволнованный голос Майкла, отвечающего на уговоры матери.

Вздохнув, я подавила желание подслушать… я знала, о чем они спорили. Это был тот же самый спор, который у нас с Майклом был почти день назад, и тот же самый спор, который, казалось, вспыхивал раз в неделю.

Правда, я не очень-то старалась найти себе подходящую пару, но и не возражала против того, чтобы родители подыскивали мне подходящего партнера. Майкл, с другой стороны… даже если он еще не высказал родителям своего желания уехать из города, его манеры и отношение к людям за пределами нашей семьи говорили об этом. Было время, когда он ладил с мальчиками своего возраста. Его использовали, чтобы получить немного давления на девушек в городе. Однако, по мере того, как его интересы менялись, я вместе с родителями наблюдала, как он отдалялся от тех дружеских отношений, которые он теперь определил…

— Неинтересно! — Голос Майкла зазвенел в камине, и я вздрогнула от гулкого ответа отца.

Решив не обращать на них внимания, я отошла от камина. Я сняла сбрую, устроив ее на кровати, когда подошла к нижнему ящику комода, чтобы вытащить пакет, где лежали мои масла и ветошь. Вместо того чтобы сесть на кровать, я устроилась на полу и занялась ею. В первый год, когда у меня была упряжь, я чистила ее на кровати, но, конечно, однажды вечером я пролила масло на одеяло. Я на собственном горьком опыте убедилась, что эту дрянь невероятно трудно вывести с постельного белья.

Смазка заняла всего десять минут, даже при тщательном осмотре и чистке. Когда все было сделано, я убрала сумку и повесила ее на крючок с обратной стороны двери.

Я задумчиво поджала губы, пальцы нащупали основание косы. Что еще оставалось делать? Было еще немного рано, но не было причин не готовиться ко сну. Я переоделась в ночную рубашку и схватила расческу с комода. Я осторожно расплела косы и расчесала волосы, пока они не стали гладкими.

Я расчесывала последнюю косичку, когда тяжелые шаги пронеслись мимо моей комнаты, а затем хлопнула дверь в направлении комнаты моего брата. Через несколько мгновений открылась и захлопнулась задняя дверь.

Поскольку подслушивать было больше нечего, я полностью открыла заслонку, и меня обдало теплом. На мгновение я застыла, обхватив себя руками, закрыв глаза, позволяя жару обнять меня. Затем я прокралась обратно в гостиную. Мама все еще сидела в кресле-качалке и вязала, но ее плечи поникли, а глаза смотрели устало, когда она сосредоточилась на спицах. Когда я вошла, она подняла глаза и слабо улыбнулась мне.

— Я хочу, чтобы он был счастлив. — Она заговорила, только когда я была достаточно близко, чтобы ей не пришлось повышать голос.

Я села на ближайший к ней диван и подстроилась под ее спокойный тон, стараясь подумать о близости Майкла, не желая раздражать его еще больше, давая понять, что мы говорим о нем.

— Он думает, что будет счастлив в большом городе, — призналась я. — Он сказал мне об этом вчера.

Она покачала головой.

— Мы с твоим отцом однажды были в столице, когда были молоды и только что поженились. Мы остановились у его сестры. При всем своем волнении, это очень холодное место. Тайрин, ты не можешь поговорить с ним? Он не станет слушать нас, но вполне может выслушать тебя.

— Майкл любит вас обоих, — неуверенно произнесла я. — Ради тебя он готов пойти на край света, да и ради меня тоже, но не думаю, что смогу изменить его решение.

— Майкл любит нас, но для него мы — старики, привыкшие жить по-своему. Он думает, мы просто не понимаем. — Она вздохнула. — Может, он и прав.

— Значит, я тоже старуха, — решительно сказала я. — Потому что, видит Бог, не понимаю.

Майкл был умен, но не так, как отец или хозяин постоялого двора. Когда люди приезжали в город и разговаривали с ним, их глаза расширялись. Горожане думали, что мы не можем понять, когда они говорят с нами свысока, но мы могли, и как бы меня это ни раздражало, это жгло Майкла.

Но еще больше его злило то, что ему приходилось сдерживать себя, чтобы не говорить точно так же с людьми, с которыми он вырос. Он чувствовал себя не в своей тарелке и странно общался. Я хотела бы исправить это, но не достаточно хорошо ладила с людьми, чтобы преодолеть это расстояние между ним и остальными. Даже мы двое отдалились друг от друга. Я не могла даже попытаться сравниться с ним в обучении, и, честно говоря, мне никогда не хотелось, и он это знал.