Грибники ходят с ножами - [69]
Гиена, как гиене и положено, сидел весь зарешеченный.
— Ты понял, что учинила эта сука? — прошипел он. — Продала издательство этому бандиту!
— Как?
— Тебе лучше, наверное, знать, — змеей прошипел он. — Ты же его друг: пополам купили или как?
Да — плохо мое дело: и честь не сберег, и богатства не нажил!
Зато у Гиеныча все хорошо: и честь, и богатство!
То-то он, когда я вошел, прикрыл у какой-то толстенной рукописи название!
— Все! Теперь к панночке иди! Уж она тебя приласкает! — усмехнулся он, когда вытащил рукопись.
— Нет-нет! — Панночка замахала ладошками. — Рукописями я теперь не занимаюсь!
А чем же ты теперь занимаешься? — подумал я.
— С рукописями решает теперь только Павел Дмитриевич! Изыщите возможность — и передайте ему!
— Но он же... в тюрьме?
Может — она не знает?
— Вот я вам и говорю: изыщите возможность!
...Изыскал.
Потом несколько раз просыпался среди ночи, волновался: как там Паша? Не спит небось, читает?
Да-а-а... С моей эйфорией — не пропадешь!
И вот я стоял у стен тюрьмы, за широкой водой стройно вздымались Большой дом и Смольный, а за моей спиною — тюрьма, и оттуда должны мне выплюнуть рецензию на мою последнюю рукопись... Месть панночки удалась. Я жадно ловил пули... не мне!
Но беда подошла с неожиданной стороны. С резного боярского крыльца спустился Боб и проговорил, протягивая рукопись:
— Паша не въезжает! Говорит — какая собака, когда людей пластами кладут? Мелкая тема... сумка-то есть?
Всем им подавай крупные темы — я оглядел окружившие меня учреждения, два за Невою, третье здесь!
— Ничего! — успокаивал я себя на обратной дороге. — Поем картосицу, хлебусек!.. Не пропаду!
Увозил наше барахло с дачи друг Слава — кто же еще? Я запихнул в его подгнивший снизу “москвич” узлы и жену... как и у всех моих друзей, транспорт у него эпохи зрелого социализма.
...Потом мы выпили, в знак прощания с летом, одну бутылочку, я уже в авто не влезал — а они поехали.
— Слава, а ты не боишься... поддамши? — перед этим спросила жена.
— А я изнутри весь искусственный, как робот... алкоголь на меня не действует! — лихо ответил Слава, и они умчались.
Я остался в грусти и одиночестве. Надо прощаться с этим куском жизни — видимо, навсегда! Осень не может не покрасоваться: один этаж ее бурый, выше — золотой, голубой — еще выше.
Прозрачный целлофановый пакет, забытый женой, выпячивал на веревке блестящую молодецкую грудь, хорохорился. Я спустился с крыльца, глянул в стоящую возле ступенек ржавую бочку с водой. О — весь темный объем занят мелкими светлыми головастиками, неподвижными запятыми.
Я стукнул по ободу — и головастики примерно на сантиметр от края вздрогнули, потанцевали и снова успокоились.
Я дал посильнее — заплясало более толстое кольцо. Схватил обломок кирпича — жахнул по бочке. Затанцевали почти что все, кроме самой середины. Вот оно, настоящее искусство! Вот она, моя команда.
Пакет на веревке начал крутить лихие сальто, все ближе подкатываясь к голой бабе на мотоцикле на пластмассовой кошелке. Сальто, сальто — и к ней под бок! Вот это по-нашему! Я еще немного постоял.
...Пора!
У самого уже вокзала привязался Троха с компанией:
— Эй ты, носатый! Деньги давай!
— Отвалите! Ей-богу, спешу!
На Трохе, кстати, красовался мой свитер “Букмен”. Он, значит, теперь “Букмен”?
Пришлось все же быстро подраться.
Перед самым уходом от Боба вдруг послышался скрип лестницы сверху... Дома он, что ли? Решил попрощаться?
Но с лестницы неожиданно спустился абсолютно незнакомый интеллигентный человек — голубоглазый, с русой бородкой.
— Здравствуйте! — приятно улыбаясь, заговорил он. — Ваш новый сосед! Последние пять лет я по контракту в Принстоне работаю, там же и отдыхал. Но в этом году не выдержал, приехал сюда. Вот — договорился. Думаю, удастся здесь спокойно отдохнуть.
— Несомненно!
Он стал рассказывать о своей жизни в Принстоне — но я уже торопился. Все! В голову ничего больше не влазит.
— Извините, но я спешу! Доброго вам отдыха!
А тут эти еще алкаши прицепились! Дай денег им — сразу мнение о твоей носатости переменят! Но — некогда заниматься их просвещением.
— Отстаньте, — сказал. — Мне уже не до вас — у меня даже Принстон не влазит.
— Нет, стой!..
Пришлось-таки сцепиться. Обидно, когда твой собственный свитер бьет тебя по лицу. Шмыгая окровавленным носом, ввалился в электричку, и тут же она тронулась! Умен.
В вагоне, кстати, как всегда, оказалось полно очаровательных девушек. Поглядывали с интересом: что ж это едет за отважный боец? То с одной переглядывался, то вдруг другую избирал... Казанова вагона.
На станции Левашово с грохотом ввалилась толпа омоновцев — видно, после ночной работы: “макали” кого-то. Пятнистые робы, пушистые усы, волнующие запахи смазки и гуталина. Девушки все моментально на них переключились. Ну, знамо дело: где уж нам с ОМОНом тягаться! А на меня, кстати, орлята предпочитали не смотреть, хотя факт преступления налицо — разбитая морда. Но чувствовалось, что им тоже — лишняя работа ни к чему... Тем более, что она уже сделана!
Ну — прощайте тогда. Углубился в свой внутренний мир. Да-а. Вот и отпал еще один кусок жизни. Лучший или худший, пока говорить рано. Но точно, что не худший! Вдруг очнулся: а чего так тихо?
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Валерий Попов — признанный мастер, писатель петербургский и по месту жительства, и по духу, страстный поклонник Гоголя, ибо «только в нем соединяются роскошь жизни, веселье и ужас».Кто виноват, что жизнь героини очень личного, исповедального романа Попова «Плясать до смерти» так быстро оказывается у роковой черты? Наследственность? Дурное время? Или не виноват никто? Весельем преодолевается страх, юмор помогает держаться.
Валерий Попов, известный петербургский прозаик, представляет на суд читателей свою новую книгу в серии «ЖЗЛ», на этот раз рискнув взяться за такую сложную и по сей день остро дискуссионную тему, как судьба и творчество Михаила Зощенко (1894-1958). В отличие от прежних биографий знаменитого сатирика, сосредоточенных, как правило, на его драмах, В. Попов показывает нам человека смелого, успешного, светского, увлекавшегося многими радостями жизни и достойно переносившего свои драмы. «От хорошей жизни писателями не становятся», — утверждал Зощенко.
Р 2 П 58 Попов Валерий Георгиевич Жизнь удалась. Повесть и рассказы. Л. О. изд-ва «Советский писатель», 1981, 240 стр. Ленинградский прозаик Валерий Попов — автор нескольких книг («Южнее, чем прежде», «Нормальный ход», «Все мы не красавцы» и др.). Его повести и рассказы отличаются фантазией, юмором, острой наблюдательностью. Художник Лев Авидон © Издательство «Советский писатель», 1981 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
П 58 P 2 Попов В. Г. Нас ждут: Повести / Рис. Ф. Волосенкова. — Л.: Дет. лит., 1984. — 207 с., ил. ДЛЯ МЛАДШЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА В пер.: 1 р. О предназначении человека на земле, безграничных его возможностях рассказывают повести Валерия Попова; о том, что «нас ждут» и загадки Вселенной и непростые задачи на земле. © Издательство «Детская литература», 1984 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозаик Александр Кабаков – тонкий психолог, он удивительно точно подмечает все оттенки переживаний влюбленных – и мужчин, и женщин. А сами чувства его героев – и легкомысленные, и жертвенные, и взаимные на одну ночь, и безответные к собственной жене. Короткие встречи и долгие проводы, а разлука нестерпима… Ведь настоящая любовь всегда незаконна, почти преступна…
Узнав, что почти 4 миллиона американцев верят — их похищали инопланетяне, Билл Брайсон решил вернуться на родину, в США, где не был почти двадцать лет.Но прежде чем покинуть Европу, он предпринял прощальный тур по острову Великобритания, от Бата на южном побережье до мыса Джон-о-Гроутс на севере, и попытался понять, чем ему мила эта страна и что же такого особенного в англичанах, шотландцах, валлийцах, населяющих остров Ее Величества.Итогом этого путешествия стала книга, в которой, по меткому замечанию газеты «Санди телеграф»: «Много от Брайсона и еще больше — от самой Великобритании».Книга, написанная американцем с английским чувством юмора, читая которую убеждаешься, что Англия по-прежнему лучшее место для жизни.
Терри Сазерн — «самый хипповый парень на планете», как писала о нем New York Times, один из лучших сатирических писателей «Разбитого Поколения». Его можно с уверенностью назвать Мистер Глум. Его тонкая ирония, красной нитью проходящая через все произведения, относится к повседневности, к обычным вещам, как покажется на первый взгляд, незаслуживающим внимания.В романе «Блистательный и утонченный» — «невероятно забавном комментарии к темной стороне национальной жизни» — автор ставит преуспевающего доктора, всемирно известного дерматолога Фредерика Эйхнера в казусные, нелепые ситуации, проводит его через цепь непонятных событий: его путают со знаменитым гангстером и потому покушаются на его жизнь, его преследует маньяк-гомосексуалист, а нанятый им частный детектив устраивает для него вечеринку с гашишем…
Весной 1967 года погиб на боевом посту при исполнении служебных обязанностей по защите Родины сержант Александр Черкасов. Его отец, пермский литератор Андрей Дмитриевич Черкасов, посвящает светлой памяти сына свою книгу. Через письма и дневники Саши Черкасова раскрывается образ молодого современника, воина с автоматом и книгой в руках, юноши, одинаково преданного в любви к девушке и в преданности Родине.
Новая книга петербургского прозаика Андрея Столярова написана в редком жанре «фантастического реализма». Это не фантастика в привычном для нас смысле слова: здесь нет гравилетов, звездных войн и космических пришельцев. Автор продолжает традиции «магической петербургской прозы», заложенные еще Гоголем и Достоевским, он осовременивает их, придавая фантасмагории звучание повседневности. Фантастический Петербург, где возможны самые невероятные происшествия: фантастический мир на исходе второго тысячелетия: мистика, оборачивающаяся реальностью, и реальность, обращенная к нам мистической своей стороной: Андрей Столяров – автор новой петербургской прозы.