Грезы Тадж-Махала - [57]

Маниклал находился при Радж Сингхе — он пользовался его неизменным расположением.

— Махараджадхирадж! — сказал он, подходя к нему. — Что нам теперь делать с этими кошками? Если вы прикажете, я отошлю их в Удайпур, чтобы их досыта напоили молоком и простоквашей.

— В Удайпуре не найдется столько простокваши и молока, — засмеялся Радж Сингх. — Я слышал, что делийские кошки прожорливы. Отошли к Чанчал-кумари только Удипури. Она меня особенно об этом просила. А остальные сокровища Аурангзеба верни ему обратно.

— Воинам полагается часть добычи, — взмолился Маниклал.

— Пусть каждый возьмет, что ему необходимо. Но индусы не должны прикасаться к мусульманкам.

— Но мусульманки умеют петь и танцевать, — возразил Маниклал.

— Разве раджпуты могли бы так храбро сражаться, если бы они увлекались пением и танцами? — возразил Радж Сингх. — Отпустите всех пленниц. А в Удайпур отправьте только Удипури.

— Легко ли разыскать жемчужину в море? Я ведь не знаю Удипури в лицо. Если разрешите, я, как Хануман, доставлю принцессе целый Гандхамадан[78]. Она выберет, кого ей нужно. А тех, кто ей не нужен, отпустит на свободу. Они заработают себе на пропитание, продавая сурьму и нард[79] на удайпурском базаре.

В это время Нирмал, которая сидела на спине громадного слона, заметила Радж Сингха и Маниклала. Подняв ко лбу ладони, она сделала пронам.

— Кто эта жена падишаха? — спросил Маниклала Радж Сингх. — Судя по ее приветствию, она должна быть индуской.

Узнав Нирмал, Маниклал громко рассмеялся.

— Махарадж, — сказал он. — Это служанка. Как могла она стать женой падишаха? Надо привести ее сюда.

С этими словами Маниклал приказал, чтобы Нирмал сняли со слона и привели к нему. Подойдя к нему, Нирмал принялась смеяться.

— Что произошло с тобой? — спросил ее Маниклал. — Когда ты успела стать женой падишаха?

— Я Ее Величество Имли-бегум, — кокетливо поведя глазами, ответила Нирмал. — Поклонись.

— Ну что ж, и поклонюсь, — сказал Маниклал. — Я-то ведь знаю, что ты не бегум. Никто из твоей родни не был княжеского рода. Но почему на тебе этот наряд?

— Сначала исполни мой приказ: прекрати пустую болтовню.

— Ситарам[80]! — воскликнул Маниклал. — Вы только поглядите, сколько у нее спеси!

— Почему Удипури-бегум без моего разрешения сидит на слоне в башенке с пятью минаретами? — воскликнула Нирмал. — Пусть она предстанет предо мной.

Не успела она договорить, как Маниклал приказал снять со слона Удипури. Прячась под покрывалом, Удипури с плачем сошла на землю. Маниклал освободил одни носилки и послал их к слону, на котором ехала Удипури. Затем он сказал на ухо Нирмал:

— Госпожа Хамли-бегум! Еще одно…

— Замолчи, невежа! Ко мне следует обращаться «Ваше Величество Имли-бегум».

— Хорошо, будь бегум, если хочешь. Ты знаешь Зеб-ун-нису?

— Как не знать. А ты ее не знаешь? Она для меня как родная. Взгляни на слона, на спине которого сверкают три золотых кувшина. На нем и сидит Зеб-ун-ниса.

Маниклал приказал снять со слона и посадить в носилки и Зеб-ун-нису.

В это время одна из жен падишаха отвела рукой занавеску из золотых нитей и, выглянув из башенки, окликнула Нирмал.

— Тебя кто-то зовет? — сказал Маниклал.

— Да, — ответила Нирмал. — Это джодпурская принцесса. Но ее вы не должны увозить. Пусть меня отнесут к ее слону. Я узнаю, чего она хочет, и вернусь.

Маниклал исполнил ее просьбу. Поднявшись на слона, на котором сидела Джодпури, Нирмал забралась к ней в башенку, подобную трону Индры.

— Возьмите меня с собой, — взмолилась Джодпури.

— Зачем? — спросила Нирмал.

— Я не раз объясняла тебе, зачем. Я больше не могу оставаться среди погрязших в грехах иноверцев.

— Это невозможно, ты не можешь уехать. Если на этот раз могольская империя не рухнет, твой сын станет делийским падишахом. Мы попытаемся это сделать. В его царствование мы будем благоденствовать.

— Не произноси этого вслух, мое дитя! Если падишаху станут известны твои слова, мой сын не проживает и дня. Его отравят.

— Я имела в виду будущее. В свое время сын падишаха обретет свои законные права. Если вы отправитесь с нами, ваш сын может от этого пострадать.

— Ты права, — после некоторого раздумья согласилась Джодпури. — Я последую твоему совету и останусь здесь. Поезжай одна.

Нирмал совершила пронам и удалилась.

Удипури и Зеб-ун-нису под конвоем отправили в Удайпур, к Чанчал-кумари. Вместе с ними поехала и Нирмал.

Огненное кольцо сжимается

Остальных обитательниц падишахского гарема вместе со всеми слонами, паланкинами и лошадьми, на которых те восседали, Радж Сингх беспрепятственно пропустил в ущелье, куда он заманил Аурангзеба. После того как они вошли в ущелье, оба войска застыли на месте. Часть армии Аурангзеба, находившаяся позади, не могла двигаться вперед, потому что Радж Сингх преградил дорогу. Неисчислимые конные полчища моголов стали готовиться к бою. Воины повернули коней навстречу раджпутам. Немного отступив, Радж Сингх освободил им путь, не приняв боя. С возгласами «Дин! Дин!» они, следуя приказу падишаха, ворвались в узкое ущелье. Радж Сингх тотчас же снова продвинулся вперед.

Затем к ущелью приблизилась та часть колонны, которая везла гардероб падишаха. Его почти некому было защищать, и он достался раджпутам. Следом за гардеробом ехали обозы с продовольствием. То, что годилось в пищу для индусов, пополнило запасы Радж Сингха, а остальное раздали «неприкасаемым» и разбросали по горам на съедение шакалам, собакам и прочим зверям. Раджпуты сбросили со слонов канцелярию падишаха, часть бумаг сожгли, а остальное пустили по ветру. Сокровищница падишаха таила богатства, равных которым не было в мире. Раджпутские военачальники знали об этом, и их обуяла жадность. Но за казной падишаха двигалась тяжелая артиллерия. Поэтому Радж Сингх остановил их.