«Грейхаунд», или Добрый пастырь - [32]

Дрожь «Килинга» унялась, а с этим и как будто отпустило напряжение.

Слабо светился репитер и буквы машинного телеграфа. «Килинг» шел по перепаханному конвоем морю; во внезапной тишине казалось, будто можно различить плеск воды под носом идущих судов. Однако тишина длилась не больше двух секунд. Справа по борту взмыла и рассыпалась ракета. Застрекотали пулеметы. На правой раковине в небо взметнулась стена алого пламени, и рубка содрогнулась от страшного взрыва. Лодка, которую они чуть было не перехватили, мчалась через колонну от них, сея разрушения. Черточки оранжевого огня справа по курсу, вот они уже короче и ярче. И сразу вокруг дробно застучало и залязгало, послышался мелодичный звон бьющегося стекла. Кто-то на последнем судне колонны со страху принял эсминец за подлодку и открыл по нему огонь из пулемета пятидесятого калибра. Очередь прошла по рубке прямо у Краузе над головой. В разбитое стекло хлынул ледяной воздух. Первые пули, настигшие «Килинг» в бою, первые, угрожавшие жизни Краузе, были выпущены своими. Однако думать об этом не оставалось времени.

– Пострадавшие есть? – машинально спросил Краузе, но ответа дожидаться не стал.

– Право на борт!

Мостик подлодки над водой.

– Есть право на борт!

Она выскочила из-за следующей колоны одновременно с «Килингом».

– Одерживай! Так держать!

Волна поднялась, и подлодка исчезла. Погрузилась? А видел ли он ее вообще? Краузе не сомневался, что видел – в тысяче ярдов там, куда указывал тогда нос «Килинга». Краузе сощурился, всматриваясь в часы:

– К сбросу бомб товьсь! Средняя глубина.

Голос за спиной повторил приказы в рупор. Младший лейтенант Понд, стажер-помощник командира артчасти.

– Начать локацию.

Лодка под водой направится под защиту шумов конвоя.

– Право руля. Отводи. Прямо руль.

– Локатор докладывает сильные помехи, сэр.

Еще бы, когда винты тридцати судов вращаются одновременно. Тысяча ярдов, скорость двенадцать узлов. Учесть движение самой подлодки. Получается три минуты – бесконечно долго для человека, которому надо добраться до предсказанного места подлодки, бесконечно мало, когда нужно учесть столько факторов.

– Мистер Понд!

– Первый – пли! – сказал Понд. – Второй – пли!

Краузе повернулся и увидел рядом с Пондом Нурса. Правильно, хорошо. Рявкнули бомбометы. Море в кильватере «Килинга» внезапно озарилось изнутри взрывом глубинной бомбы; пылающая бездна, и следующий разрыв, и следующий, на большой площади – это бомбы из бомбометов рвались на глубине тридцать морских саженей одновременно с теми, что сейчас скатили с кормы. От подводного пламени на сетчатке осталось пятнышко, но вот исчезло и оно. Вспененное море слабо отражало алые отблески горящего судна.

– Право руля. Мы сбросим еще серию на обратном пути, мистер Понд.

– Есть, сэр.

– Отводи. Так держать.

По горящему судну было удобно определять позицию и курс «Килинга». Краузе собирался забросать глубинными бомбами область между той, где взорвалась последняя серия, и уходящим конвоем. Это была самая вероятная область, хотя он мог и ошибаться на милю.

– Мистер Понд!

– Первый – пли, – сказал Понд. – Второй – пли.

Они шли прямо на горящее судно. Оно увеличивалось и становилось ярче, сзади с грохотом и вспышками рвались глубинные бомбы. Краузе даже не пытался опознать судно – оно все было охвачено высоким пламенем. Тут огонь полыхнул с чудовищной силой и взвился в небо. Краузе ощутил взрывную волну, затем оглушительно громыхнуло. И сразу – ничего. Мрак. Тишина. Ослепленные глаза и оглохшие уши утратили способность что-либо воспринимать, пока постепенно не вернулись чувства: сперва слух отметил шум рассекаемой воды, затем зрение начало смутно регистрировать испещренное пеной море со всех сторон. Молчание в рубке нарушал лишь чей-то нервный кашель.

– Судно впереди, сэр, – сообщила переговорная труба. – Пеленг один-семь-пять, дистанция одна миля.

Это, должно быть, «Кадена» собирает уцелевших. При таком пеленге она пройдет близко от правой скулы «Килинга». Не долго она пробыла на своем месте в строю конвоя – вот ей уже снова нашлось дело.

– Как конвой?

– Три судна сильно отстали от остальных. Ближайшее на пеленге один-шесть-ноль, дистанция две мили.

Удивительная, очень хорошая новость, что всего три судна, не считая «Кадены», находятся вне позиций, учитывая, что через конвой прошли эсминец и подводная лодка, а внутри него торпедировали судно.

Крик со стороны моря – вопль; отчаянный голос, зовущий на помощь. То, что доносился он издалека, слабый и в то же время вполне отчетливый, придавало мольбе особую пронзительность.

– Предмет близко слева по носу! – доложил впередсмотрящий левого борта.

Это было что-то темное на темной поверхности воды, и оттуда снова донесся дикий вопль. Уцелевшие – по меньшей мере один уцелевший – дрейфуют на обломках судна или на спасательном плоту; счастливцы, которые успели спрыгнуть за борт до взрыва и нашли спасательный плот, возможно, сами и сбросили его заранее. Им повезло, что судно продолжало идти по инерции, так что их не убило взрывом. Повезло? Через несколько минут они замерзнут до смерти. Сообщить о них на «Кадену»? Она в миле отсюда, и сообщить можно единственным образом – подойти близко и кричать в мегафон. Возможно, она и не отыщет крохотный плот, а оправданно ли отзывать ее на милю, когда на расстоянии дальности торпед рыщет немецкая подлодка? Нет, «Кадена» стоит больше одной, двух, пяти жизней, даже если бы их можно было спасти наверняка. Спасти их самому? Во имя христианского милосердия? В Северной Атлантике нет христианского милосердия. Это значило бы рисковать кораблем. «Килинг» и его команда ценнее тысячи моряков торгового флота, быть может – ценнее двух тысяч. И все же… насколько велик риск? Даже одна или две жизни что-то да стоят. И если пройти мимо, об этом скоро узнает вся команда. Как это на нее подействует? Плохо. А международная дружба? Спасение этих жизней укрепит солидарность между союзниками. Если он спасет потерпевших, новость мало-помалу достигнет тех кругов, для которых важна союзная солидарность.