Грета Гарбо. Жизнь, рассказанная ею самой - [21]

И на себя на экране я смотрю как на кого-то чужого. Я была той самой Гретой Гарбо, была в момент игры, в момент съемки. И если получилось хорошо, то я рада.

Боссы студии поняли выгоду нового образа, молчаливая, загадочная Гарбо куда интересней и зрителям, и прессе, чем болтушка Грета Ловиса. Голливудский Сфинкс родился…

Одного Харри добиваться отказался категорически:

– Грета, нет, у тебя есть блестящий экранный образ женщины с изломанной судьбой, образ, любимый зрителями и приносящий огромные доходы и студии, и тебе тоже. Не смей его ломать! Думаешь, ты нужна в этом образе только студии? Нет, и зрителям. Они не воспримут тебя иной, тем более не стоило создавать образ Сфинкса, чтобы потом валять дурака в комедии.

– Но женщины с трагической судьбой бывают не только в виде соблазнительниц!

– Пока терпи, с тремя фильмами, даже успешными, рано требовать изменения репертуарной политики. Сумей играть дурацкие роли так, чтобы у зрителей мороз пробегал по коже, тогда будешь иметь право диктовать, что именно играть.

Я понимала, что он прав, мне еще рано чего-то требовать, три роли еще не имя.

Так и произошло, еще пять лет я играла то, что требовалось, большинство фильмов были вариациями первых трех, хотя встречались и примечательные вроде «Любви» по произведению русского писателя Толстого «Анна Каренина». В этом фильме мы снова снимались с Джоном Гилбертом, причем уже по моему требованию. Узнав, что Вронского будет играть другой, я срочно «заболела» и чувствовала это недомогание до тех пор, пока на эту роль не назначили Гилберта.

Я обожала Эдингтона и слушалась его так же, как когда-то Стиллера. Отличие Харри от Моши было в том, что Стиллер прекрасный режиссер и хорошо знал, как нужно играть перед камерой, а Эдингтон прекрасный агент и хорошо понимал, что нужно вне съемочной площадки. Если бы они сумели работать вместе, мы были бы неотразимы. Но Стиллер не просто в штыки встретил Харри, он бушевал, называя того акулой Голливуда и ругая на чем свет стоит.

Но я нутром чувствовала, что если хочу остаться в Голливуде, то помощь такого человека, как Эдингтон, мне просто необходима. Мориц не сможет справиться с настоящими акулами Голливуда, Харри сможет, вернее, смогу я по подсказке Эдингтона. Так и получилось, причем все поражались моей мудрости. Об этом тоже стоило молчать, мы не трубили на всех углах о том, что каждый мой шаг на съемочной площадке выверяет Гилберт, а вне ее Эдингтон. Всем вокруг казалось, что эта загадочная шведка удивительно мудра, настоящий Сфинкс.

Мориц Стиллер сделал из Греты Ловисы Густафсон Грету Гарбо, Харри Эдингтон из Греты Гарбо – Сфинкса, загадочную молчунью со спокойно-величавым выражением лица.

Оставалось придать лоск.

Этим позже занялся третий Пигмалион – Адриан Гринбург. Это случилось уже перед самым концом моей актерской карьеры, нет, не закатом, а именно концом, потому что оборвала я ее сама, решив, что достаточно наштамповала однообразных лиц, а новые в моем исполнении зрители видеть не желают. Но об этом потом.

Как и о Гринбурге, и о Хаузере, моем друге и наставнике в области правильного образа жизни и питания. Хаузер молодец, он никогда не делал из своих достижений секрета, потому многие могут воспользоваться его рецептами и диетой, разработанными для меня. Я тоже не против, не одной мне нужна чистка организма, не только я нуждаюсь в поддержании определенного веса.

Джон Гилберт

Джону Гилберту, немыслимому красавцу и просто хорошему парню, нужно посвятить отдельные записи по нескольким причинам.

Во-первых, я его любила, и любила долго.

Во-вторых, за него едва не вышла замуж.

В-третьих, во многом из-за наших с Джоном отношений Стиллер вернулся в Европу.

В-четвертых, Гилберт научил меня любить перед камерой. Вернее, научилась я сама, но объектом был Гилберт.

Есть люди, которым я благодарна даже после их смерти. Джон один их них.

Мы с Мошей почти год были в Голливуде, он уже снял свои фильмы с Полой Негри, и я тоже снялась в двух фильмах – «Порок» и «Соблазнительница». Второй начал снимать Стиллер, но потом его отстранили. Кажется, об этом я уже писала.

В третьем фильме моим партнером стал «первый любовник Голливуда» Джон Гилберт. Это был немыслимый подарок студии восходящей звезде, потому что сыграть с Гилбертом тогда значило сразу стать популярной. Популярность у меня уже была, но она не могла сравниться с его известностью и звездностью. Позже я подумала, что студия позволила мне играть с Джоном намеренно, чтобы я не сбежала следом за ушедшим Стиллером. Хороша приманка!..

Гилберт был звездой и вел себя соответственно. Нет, он не капризничал и не смотрел свысока, но позволил себе опоздать на первую же съемку.

Учась в «Драматене», я опаздывала постоянно, но в Голливуде никогда себе такого не позволяла, отучил Стиллер, объяснив, что опоздание на съемку сродни пощечине остальным участникам. Вообще, Моша научил меня никого не осуждать и не быть ни на кого похожей.

Я уже давно была готова к съемке, конечно, страшно переживала, роль Фелиситас была хоть и не слишком сложна, но на порядок выше прежних. Для тех, кто не видел фильм (полагаю, таких абсолютное большинство), вкратце: