Грешный ангел - [49]

Бонни не знала, что наняли новую учительницу для маленькой, занимающей всего одну комнату, школы Нортриджа, и очень удивилась, поскольку учебный год подходил к концу.

– А кто же пригласил вас на работу? – спросила она.

Элизабет тепло улыбнулась, показав белые красивые зубки.

– Мисс Джиноа Мак Катчен, должно быть, ваша родственница?

– Она… моя золовка.

Брови Элизабет удивленно поднялись и опустились.

– Я буду преподавать в старших классах летом… в Нортридже проблемы с грамотностью, судя по тому, что пишет мисс Мак Катчен. Осенью мисс Мак Катчен собирается открыть новую школу для детей рабочих плавильного завода. Она, видимо, сочтет, что срок обучения очень невелик.

Бонни обрадовалась этому, хотя ее немного задело, что Джиноа не поделилась с ней своими планами.

– Прекрасная идея, – горячо сказала она, – дети из Лоскутного городка считаются гражданами второго сорта.

– Вы имеете в виду тех, кто работает на заводе?

Бонни кивнула головой.

– Так или иначе, с заводом связано все, но есть некая иерархия. Боссы, служащие и прочие живут в собственных домах, – старая обида на миг затуманила ей глаза. – Они смотрят свысока на тех, кто живет в Лоскутном городке.

– Лоскутный городок? Мисс Мак Катчен не упоминала о нем в своих письмах.

– Это не то место, каким кто-либо, особенно семья Мак Катченов, может гордиться. – Бонни вздохнула, почувствовав и себя посторонней в этой семье. Сейчас, после всего пережитого, Нортридж и его обитатели стали для нее реальностью, а время, проведенное в Спокейне, – фантазией. Она коснулась носком туфли чемодана, в котором лежала музыкальная шкатулка, – неопровержимое доказательство того, что Элай два дня и две ночи жил с ней как муж с женой. – Честно говоря, – добавила она, – Мак Катчены не жалеют усилий, чтобы изменить все к лучшему.

Мужчина впереди, в костюме цвета хаки с запыленным котелком на голове, повернулся и взглянул на Бонни. Его маленькие, как бусинки, глазки гневно впились в нее. Она испугалась, но, когда он отвернулся, громко сказала:

– Проблемы Нортриджа можно разрешить без вмешательства чужаков.

Мужчина из Союза насторожился, но промолчал, и в вагоне воцарилась тишина.

– Вечно я говорю невпопад, – сказала Бонни Элизабет.

Элизабет засмеялась.

– Вы говорите прямо, а я люблю это качество в людях. Очень удачно, что мы едем вместе. Не будь вас, я бы вышла из этого поезда. – Она поморщилась. – А этот невыносимый запах!

– Да, тянет откуда-то, – согласилась Бонни, заметив, как побагровели уши сидящего впереди мужчины.

После этого Бонни и ее попутчица болтали о моде, обсуждали жизнь в Нортридже, восхищались смелостью мисс Мак Катчен, решившей улучшить местную систему образования.

В Нортридже Бонни предстояло расстаться с Элизабет Симмонс, которая показалась ей надежным другом. Она вновь окунулась в тусклую повседневную жизнь. Не было ни дорогого отеля, ни изысканных ресторанных блюд, ни сладостного трепета, который охватывал ее при виде Элая Мак Катчена.

Но она была счастлива увидеть Розмари, о которой очень соскучилась, рада поболтать с Джиноа, с ней придется соблюдать осторожность, умалчивая о том, что произошло в Спокейне. Кэтти, конечно же, сообщит ей обо всем, что произошло за время ее отсутствия.

Обстановка в Нортридже была напряженной, Бонни почувствовала это, едва выйдя из вагона. Вода в реке сильно поднялась, небо по-прежнему покрывали свинцовые тучи. Самуил, сын кухарки Джиноа, ждал в экипаже Элизабет, но Бонни отказалась ехать с ними. Ей хотелось собраться с мыслями и все обдумать.

– Не смог бы ты привезти Розмари и Кэтти в магазин, когда освободишься? – спросила Бонни у Самуила.

Самуил кивнул.

– Да, мэм, я так и сделаю.

Бонни не знала, что скрывалось за глуповатой ухмылкой Самуила, но не слишком беспокоилась по этому поводу. Ей не избежать сплетен, поскольку они с Элаем уехали из города на одном поезде. Она отправилась домой, не спеша, поднимаясь по склону холма.

Широкий тротуар был скользким от глины, деревянный настил блестел, омытый недавним дождем. Бонни взглянула на бурлящую реку: она не предвещала ничего доброго. Вдруг Бонни заметила, как коляска Вебба Хатчисона, спустившись с холма, направилась к ней. Едва увидев Вебба, Бонни сразу же поняла, что он все знает. Но, что бы он ни думал, это, несомненно, не хуже того, что было на самом деле.

– Здравствуй, Вебб, – с трудом проговорила она и услышала холодный ответ: – Садись!

Бонни чувствовала себя такой виноватой, что поставила чемодан и взобралась на сидение.

Вебб не проронил ни слова, пока они ехали, однако довез ее и ждал, пока она открывала дверь.

В темной кухне стоял затхлый, нежилой запах, и Бонни быстро открыла окно, чтобы проветрить помещение. Вебб сел за стол, значит, он собирался остаться.

Бонни бросила в плиту газеты, добавила щепок, развела огонь и налила воды в чайник. Между тем, она ни разу не взглянула на Вебба.

– Ты могла бы предупредить меня, что уезжаешь, – тихо сказал он, поняв, что Бонни не заговорит первая.

Бонни заварила чай, так и не глядя на Вебба.

– Поскольку я не твоя жена, Вебб Хатчисон, – сказала она, не повышая голоса, – мне не обязательно отчитываться тебе в своих действиях.