Грешник - [16]

Кошка тети Лорен запрыгнула на край моей кровати. Я зашипела на нее. Она спрыгнула вниз, но не выглядела расстроенной. Она пробыла здесь достаточно долго, чтобы все ее чувства была заменены плотным линолеумом. Когда я выпустила ее из комнаты и начала было закрывать дверь, услышала, как хлопнула входная дверь: моя мама вернулась с дежурства. Ей было достаточно времени для Эйч-Би-Оу^[16] и, возможно, для небольшого горевания по ее мертвому сыну и отдалившемуся мужу.

Секрет был в том, что слезы не вернут погибших или пропавших без вести.

Я быстро закрыла дверь в свою спальню.

Я снова улеглась в кровать и нашла видео с последним выступлением Коула в составе Наркотики. То, на котором он упал и больше не поднялся. Тысяча немигающих камер телефонов записали вопль синтезатора, за который он ухватился, падая. Никто не был достаточно близко, чтобы поймать его. В конце концов, единственной вещью, которая остановила его падение, стала земля.

В этом видео на него было страшно смотреть. Падение не было красивым и мягким. Оно было потным, обжигающим, гнилым. Я продолжала проигрывать его снова и снова, каждый раз думая о том, насколько сильно хотела позвонить ему.

Он был здесь не только из-за меня. И в этом был весь он. В этом был тот, кем он мог стать снова. Но я не знала, имело ли это значение. То есть, было ли этого достаточно, чтобы остановить меня.

Я ненавидела плакать.

Я нажала на плей снова. В этот раз я смотрела на других участников группы, бегая глазами по краям экрана. Улыбка Джереми, расплывшаяся в беспокойстве, опустошенный Виктор.

Ладно, хватит.

Через тонкие стены своей спальни, я слышала, как мама ругается с отцом по телефону.

мать (подслушано): Мое разрешение? Тебе нужно мое разрешение, чтобы прийти увидеться со мной? Если бы ты на самом деле хотел увидеть меня, то был бы уже здесь. Не играй со мной в эти игры.

отец (предположительно): Тереза, игры — для детей. Мы не дети. Мы — образованные профессионалы. Мы оба прошли сквозь десятилетия школы, чтобы увериться, что больше никогда не будем играть в игры снова.

мать (подслушано): Это моя робота, Том. Я не могу менять свой график. Ты, по крайней мере, можешь передвинуть клиентов.

отец (предположительно): Передвигать клиентов звучит очень похоже на игру, и ты, и я, мы оба знаем мои чувства по поводу того, Тереза, чтобы хотя бы сказать им такое.

мать (подслушано): Хотя бы сделай вид, что услышал, что я только что сказала.

отец (предположительно): Хотя бы сделай вид, что услышала, что я только что сказал.

мать (подслушано): Вот что я слышала: «Бла-бла-бла История-жизни-Тома-Калпепера-только-о-нем». Думаешь, только у тебя есть чувства?

отец (предположительно): Не смеши меня. У меня нет чувств. Чувства для слюнтяев и детей.

мать (подслушано): Ты такой мудак.

отец (предположительно): Ты снова плачешь? Боже, такое чувство, что слезы можно купить в Крейт-энд-Баррел^[17]. Ты снова заказала их онлайн? Мы не сделаны из денег.

мать (подслушано): Это было лучшим решением, которое я когда-либо приняла.

Она повесила трубку.

Это место. Что за дыра. Я могла чувствовать, как оно тянется к краям моей души, пытаясь задеть их.

Я включила видео с обмороком Коула на сцене клуба Жозефина.

А потом позвонила ему.

Он сразу же ответил:

— Йес?

Мое полное жестокости и ненависти сердце ускорилось. На моем ноутбуке глаза Коула опустели. Музыка дрогнула, но вы на самом деле могли это сказать только после того, как посмотрели его раз сорок.

— Ты все еще живешь по миннесотскому времени? — спросила я.

— Я живу по любому времени, которое могло бы сделать этот звонок как можно дольше, — сказал он.

— Какой прием пищи должен быть следующим?

На видео Коул ухватился за клавиатуру. Его пальцы соскользнули с клавиш.

— Завтрак, я думаю. Ведь так, да? Утренний прием пищи?

На видео его лицо ударилось о землю. Он был совершенно безразличен ко всему.

Я так устала от пропавших без вести и умерших.

Я не хотела идти ко дну. Я не влюблялась в него снова. Я всегда могла уйти снова.

— Давай позавтракаем.

Глава 8

КОУЛ•

После звонка Изабел все наладилось.

Я заказал доставку фалафеля^[18] и сидел в квартире, смотря музыкальные клипы в нижнем белье. Кто-то однажды спросил меня после шоу:

— Думаешь, музыкальные клипы вымерли?

Музыкальные клипы никак не могли вымереть. Пока есть песня и живой человек, кто-то будет петь ее, также и пока есть песня и двое живых людей, один будет петь ее, а другой — снимать.

Музыкальные клипы умрут тогда, когда все ослепнут, но музыка никогда не умрет, потому что, даже если ты не можешь слышать ее, ты ее чувствуешь.

Теперь, когда я был один и вымылся с облегчением, будучи очень далеко от хоть какого-то подобия дома, казалось, музыка — единственное, что могло исцелить меня. Я начал с групп, которые я знал, а потом позволил комментариям, ссылкам и страницам Википедии вести меня в бесконечную звуковую чертовщину. Я послушал шведский фолк-рок, Элвиса, австро-поп, краут-рок^[19], дабстеп и еще что-то, для чего пока не придумали названия.

В прошлом, когда я был никем, в прошлом, когда я был просто парнем с клавиатурой и странной фамилией, это было моим наркотиком.