Грешник - [15]

Сейчас длинноволосый басист играл риф одной из наших песен. Я не мог вспомнить ее название. Черт, я неожиданно почувствовал себя старым. Прыщавый парень с обожанием играл старый риф Джереми из песни, которую я не мог вспомнить.

— Не это, — сказал я. — Что-то, чего я не слышал раньше.

Он сыграл что-то другое. Это было фанково^[14], и довольно профессионально, и не похоже ни на что, что я когда-либо хотел слышать в одной из моих песен вообще. Я никогда на самом деле не хотел оказаться в одной комнате с этим.

— Спасибо, Чарли, но нет, — сказал ему я. Мне не верилось, что этот вечер проходил именно так. Я должен был гулять с Изабел в этот момент.

— Меня зовут не…

— Он тоже может идти в машину, — сказал я. — Всем хорошего вечера. Я ухожу, — я оставил их там. Поднимаясь по лестнице, я раздумывал, стоит ли позвонить Изабел. Может, мне стоит послать ей что-то. Не цветы. Это скучно. Цветы бы ни за что не убедили ее. Карлик, выпрыгивающий из открытки или что-то типа того.

— Что за мудак, — сказал басист достаточно громко, чтобы я мог услышать. Он совершенно не знал меня, если думал, что был хотя бы близок к тому, чтобы оскорбить меня.

— Ну же, Коул, — позвал Ти. — Что я скажу Бейби?

— Меня беспокоит, что ты называешь свою сестру деткой^[15], — сказал я ему. — Скажи ей, что прослушивание начинается завтра. Я сам это сделаю. Захвати свою камеру и пару чистых шорт.

Другой оператор — Джейн? Джоан? — впервые заговорила. Она раздраженно спросила:

— Ты собираешься забраковать и Лейлу тоже?

Я оглянулся туда, где она сидела, все еще кайфуя от сигареты. Я хотел свою группу. Я не хотел всех этих клоунов.

— Нет, пока.

Я дважды проверил ванную комнату на наличие камер, включил душ для шума и тогда достал вещи, необходимые мне для того, чтобы стать волком на пять, или семь, или девять минут.

Это был относительно не такой уж и большой грех. На пике славы Наркотики я был знаменит своим бесстрашием перед химией — не было ни одного наркотика, который я бы не попробовал хотя бы раз. Некоторые из них имели довольно грубые и сложные побочные эффекты, но я не очень-то и беспокоился о своем теле, в конце концов. Уйти из жизни насовсем — вот чего я на самом деле хотел, но был слишком труслив для этого.

Я поставил свои принадлежности на край раковины и разложил их. Мой безумный отец-ученый, ярый фанат научных процессов, гордился бы тем, как я к этому пришел. Множество месяцев самостоятельных экспериментов позволили мне создать свой собственный коктейль «стать-оборотнем-без-чувств»: эпинефрин, чтобы начать процесс, сосудорасширяющее, чтобы упростить его, бета-блокатор, чтобы уберечь свою голову от фактического взрыва, и аспирин, чтобы уберечь свою голову от чувства, что она фактически взрывается.

Он был гораздо лучше любой субстанции, которую я когда-либо создал. Это было не хуже, чем достать пиво из холодильника. Нет, даже лучше. Потому что после него не было никакого похмелья.

Так что, в этом не было ничего, за что нужно было чувствовать вину.

Но я все равно немного чувствовал. В основном из-за ассоциации. Я стал оборотнем только из-за того, что никакой другой наркотик уже не оказывал сильного действия и мне нужно было что-то, что не позволило бы мне пасть. Потому что я шел к абсолютному дну. Потому что я просто хотел уйти, но боялся, а трус всегда остается трусом.

Но сейчас это не имело значения.

В этот вечер это ничем не отличалось от пива. Просто кое-что, чтобы перезапустить мой мозг, убедить меня уснуть, заставить поверить, что солнце Л.А. может исцелить меня. Пять, или семь, или девять минут.

Я вколол, проглотил, подождал. Я смотрел на маленькие вещички, которые они поместили в эту ванную и которые не имели ничего общего с ванной комнатой: орхидея на подоконнике, поддельная уличная табличка над зеркалом, бетонная статуя жирафа в углу. Прошли недели с последней трансформации. Иногда частые превращения пробуждали во мне жажду к ним, и мне не хотелось никаких сюрпризов в аэропорте Миннеаполиса.

Душ шумел на маленькую кафельную плитку. Я мог услышать запах железа в воде также, как крови в моих венах. В моих ушах стучал пульс. Я не мог поверить, что Бейби наняла для меня гитариста и этого басиста. Я не мог поверить, что если бы все не пошло к чертям, мое свидание началось бы час назад.

Изабел…

Мой пульс внезапно пронзил трансформирующееся тело.

Мои мысли исчезли вместе с моей человеческой кожей.

Глава 7

ИЗАБЕЛ•

Той ночью я лежала в моей бездушной спальне с ноутбуком на животе и смотрела ранние видео, на которых Коул выступал с Наркотикой. На них он выглядел так молодо и ярко, как будто в огне, который разжигала толпа. Его улыбка была самой ослепительной вещью на свете.

С каждым новым видео Коул менялся. Его глаза угасали. Это была модель Коула, брошенная на сцене позади клавиатуры, рок-звезда-образный мешок с мясом. Временами можно было фактически увидеть, как его трясет в свирепости от того, что он принял перед выступлением. Уничтожая себя, сродни тому, как он уничтожал толпу в тех ранних видео, он зажег пламя внутри.

Я знала, что это было тем, что Бейби Норс хотела получить от него. Она знала, как их выбирать, уверенно ставила на бесспорных неудачников.