Грешница и кающаяся. Часть II - [17]

Фукс и Эде прошли через ворота на большой двор, обсаженный деревьями. Посреди него находился громадный бассейн с лодками. Портовые рабочие сновали взад и вперед по двору.

— Осмотри-ка хорошенько расположение двора, это может нам пригодиться,— шепнул Фукс Рыжему Эде, когда их оставили на несколько минут посреди двора.

Вскоре они услыхали звон цепей и увидели, как вдали из-под глубокого свода под мостом потянулась цепочка каторжников, скованных по двое. Красные куртки, желтые панталоны и красные, а для более опасных преступников — зеленые шапки производили странное впечатление.

Тех, за кем числились самые тяжкие преступления, а таких очень редко выводили из камер, можно было узнать по желто-красным курткам. На шапке у каждого была бляха с номером.

Губернатор с несколькими смотрителями подошел к новоприбывшим. Это был сильный, но уже немолодой человек необыкновенно высокого роста. Он внимательно осмотрел своими темными, недоверчивыми глазами двух преступников и принял их бумаги от конвоя.

— Какие номера свободны? — спросил он у смотрителей.

— Сто тридцать шесть и сто тридцать семь,— отозвался один из них, отставной солдат с рубцами на лице.

— Так дайте эти номера новичкам и отведите их в камеру десятилетников. И сразу же следует заковать их в цепи!

Смотрители подвергли обоих новичков тщательному обыску, а затем повели их к берегу, где находилась кузница и откуда раздавался стук молотов. Великан кузнец и его помощники даже не взглянули на новоприбывших. Им велено было раздеться и лечь на низкую скамью, что стояла в углу просторного закоптевшего помещения. Один из смотрителей удалился со снятым платьем, чтобы принести арестантскую одежду.

Надев желтые панталоны, Фукс и Эде легли рядом на широкую, низкую скамью. На одном конце ее имелись тиски, куда поместили ноги преступников. Затем кузнец надел им на ноги открытые стальные кольца с цепями. Кольца оказались такими тесными, их так больно закрепляли, что даже обычно хладнокровный при подобных обстоятельствах Фукс кричал и корчился от боли, не говоря уже о Рыжем Эде.

Цепь между кольцами тесно связывала преступников. Если осужденные вели себя хорошо в продолжение нескольких лет, цепь эту удлиняли и делали легче, но кольца снимались только по истечении срока наказания,

Новичкам приказали встать со скамьи. Итак, мошенники, совершившие убийство управляющего, стали теперь на несколько лет совершенно безопасными.

— Слава Богу, что нас оставили вместе,— шепнул Эде товарищу, когда они вслед за смотрителем вышли из кузницы.

Здание и внизу и наверху было разделено на одинаково большие камеры. Вокруг стояли часовые, в коридорах — смотрители.

В камере десятилетников, куда ввели Фукса и Эде, не было ничего, кроме большого общего ложа — нар. На одной их стороне были свернуты одеяла с номерами. Этими одеялами преступники укрывались ночью, в то время как цепь каждого из них крепилась к железной палке, вделанной в нары с противоположной стороны.

По утрам, когда раздавался пушечный выстрел, Фукс и Эде вместе с прочими каторжниками должны были вставать и идти на работы по выгрузке судов или гребле на них, В восемь часов вечера они возвращались в камеру, изнемогая от усталости, и засыпали, прикрепленные к своему ложу. Ночью в камерах царила глубокая тишина, прерываемая порой лишь бряцаньем чьей-то цепи или вздохами спящих, так что возможности разговаривать не было. Каторжники боялись друг друга и никому не доверяли. Почти ежедневно одна пара доносила смотрителю о том, что сделала или говорила другая. Было опасно разговаривать и за работой — сторожа почти всегда стояли рядом.

Казалось, эта истощающая силы работа, эта оторванность от мира, порой весьма продолжительная, должны были бы исправлять преступников, но, к несчастью, опыт доказал: даже те, кто вел себя хорошо во время заключения, даже и они редко живут честной жизнью после своего освобождения. Мы скоро убедимся в этом: заключение Фукса и Эде только разжигало их ненависть, и они втихомолку уже строили преступные планы.

В два часа арестанты садились за обед Он состоял из вареных бобов или гороха и хлеба, по воскресеньям каждому отпускалась порция мяса. Перед началом работы арестанту давали выпить стакан вина, а те, кто отличался отменным поведением, получали даже табак. Но их лишали и того и другого, если они провинились в чем-либо.

За более серьезные проступки наказывали заключением или били по спине толстой веревкой; последнее наказание исполнял палач каторги — впоследствии нам предстоит с ним познакомиться.

В свободные часы каторжники трудились над разного рода безделушками, и деньги, вырученные за них, собирались в их пользу.

Фукс и Эде работали около пяти лет в арсенале и все эти годы вели себя столь безукоризненно, что даже самые опытные смотрители не предполагали, какого рода мысли и планы руководили ими. Вследствие этого их повели в кузницу, чтобы обменять тяжелую цепь на более легкую. Именно это и было целью многолетнего притворства Фукса.

Ложась на низкую скамью, где кузнец должен был приковать им новую цепь, Фукс незаметно поднял что-то с полу.