Грешница - [3]

Второй представитель Совета старейшин был сравнительно молодой человек, женившийся на богатой вдове и вносящий большие пожертвования в синагогу.

Третий был купеческого сословия. Святостью жизни не отличался, но пользовался большим вниманием из-за своего богатства.

Четвертый прославился святостью и суровостью почти аскетической жизни.

Стражники вытолкали перед Иисусом женщину, а четверо судей, разделившись по двое, встали с нею рядом. Бен-Акиба погладил свою длинную седеющую бороду, потом, откинув назад голову и сперва закатив глаза к небу, опустил их и проговорил:

— Мудрый Учитель, знаток Закона! Мы привели к тебе женщину, которая совершила прелюбодеяние. Следуя нашему Закону, мы приговорили ее к забрасыванию камнями. Одобряешь ли ты наше решение? Находишь ли ты его правильным?

Тут Эсфирь впервые увидела перед собой Иисуса. На фоне толпы, плотно сгрудившейся по обе стороны, сидел Он на камне и резко выделялся необычной своею наружностью. У него были светло-русые довольно длинные волосы, волнами спадавшие на плечи, довольно широкий открытый лоб, но морщин не видно. Глаза синие и подняты в углах. Светлые короткие усы не закрывали рта, и такая же светло-русая небольшая бородка была слегка раздвоена. Брови были лишь немного темнее волос, но не велики. Нос с мягкими очертаниями не велик, но и не мал.

Иисус поднял свои синие глаза на говорящего и всматривался в него долго и пристально. Затем, нагнувшись, перстом вывел на песке два имени и, подняв голову, сказал:

— Кто из вас без греха, первый брось в нее камень. Бен-Акиба, успевший прочитать эти два имени, застыл в изумлении еще до того, как Иисус успел произнести эти слова.

Два имени, написанные на песке, как бы загорелись пламенем и обожгли его. Одно из них принадлежало старой сводне, устраивавшей любовные дела иерусалимской знати. Другое принадлежало подростку девочке, которую старая сводня приводила к нему в те редкие ночи, когда ему удавалось жену Сару отправить в гости к родственникам. И что этот подросток девочка творила с его старым телом! От ее умелых прикосновений это старое тело начинало трепетать, наполняться страстью. Откуда все бралось? Это была не девочка, а какая-то колдунья, и за ночь, проведенную с нею, он платил старухе чистым золотом. Как мог Назаретянин это знать? Как бы вопрошая, он глянул в лицо Иисуса, но вместо прежнего кроткого взгляда встретил грозное лицо и грозный взор. «Да, этот пощады не даст», — пронеслось в уме Бен-Акибы. Оставалось уйти, другого выбора не было. Если об этом узнает народ? Хотелось бежать… Но тут он вспомнил, что на него устремлены взгляды толпы. Нет, он уйдет, сохраняя достоинство, не спеша, с гордо поднятой головой. «Запомни, Назаретянин, тебе я этого не прощу!» И, как бы осененный внезапным решением, он медленно зашагал.

На место, только что освободившееся от Бен-Акибы, вступил второй представитель старейшин, по имени Исаак. Он недоумевал: «Почему ушел Бен-Акиба» — и молча вопросительно уставился на Иисуса. Последний уже успел стереть первую запись, выводил перстом на песке другие имена. Исаак сперва обомлел, а потом ему стало страшно. События ранней молодости встали перед ним в неумолимой обжигающей наготе.

…Жили в Иерусалиме два брата. По смерти отца (богатого торговца) один остался продолжать отцовское дело, а другой, получив выделенную часть наследства, уехал с женой и сыном в Сирию. По дороге на караван напали разбойники. Караван был разграблен, а его владелец с семьей убиты, как об этом доносила молва.

Спустя много лет после этого события брат остановился в Иерусалиме во время путешествия. У одного шейха-бедуина обнаружил юношу-раба, чертами лица напоминающего его погибшего брата. Оказалось, что шейх купил этого юношу на рынке невольников. Из опроса самого юноши-раба выяснилось, что он не кто иной, как сын погибшего брата.

Торговец выкупил у шейха юношу и привез к себе домой, радуясь, что теперь он будет у него вместо сына, так как сам был бездетным. Юношу звали Исаак, и помнил Исаак, как дядя привез его, оборванного раба, в свой богатый дом в Иерусалиме и представил своей жене. Исаак увидел перед собой пожилую полноватую красавицу, увешанную золотыми украшениями, с многочисленными перстнями на полных, как бы налитых пальцах. Она казалась ему каким-то божеством, которое появилось перед его голодным взором из мира сказок. И когда божество провело своею мягкою рукой по его волосам, он поцеловал эту руку с благоговением.

Рабские лохмотья на его тощем теле были заменены богатым одеянием, как подобало сыну богатого торговца. Он наслаждался невиданными до сих пор яствами, какие подавались к обеду, за которым пальцы, обильно унизанные золотыми перстнями, подкладывали ему лучшие кусочки. И Исаак расцвел, румянец появился на его щеках. Из забитого раба он превратился в красивого юношу. Дядя посвящал его в таинство ведущихся им торговых дел, в которые Исаак вникал с устремлением, достойным похвалы. Так продолжалось довольно долго до того дня, когда дядя отлучился на несколько дней, а жена его отослала служанок на базар за фруктами.