Гремящий порог - [11]

Тяжелое чувство бессильной ярости охватило Набатова.Он сидел, судорожно сжав кулаки, и невидящими глазами смотрел в темноту за окном…

И тут, в первый раз, закралось сомнение. А прав ли он в своем упорстве? Может быть, любовь к своему делу, к своей стройке превратилась в шоры, ограничивающие, сужающие его взгляд на мир, на общее большое дело?..

И снова взял в руки бумагу с красным гербом.Два года… Через два года Красногорску нужна электроэнергия. А Устьинская ГЭС даст ток через четыре года. Пусть не четыре. Пусть через три. Один год они сэкономят на новом методе укладки бетона. Предложения инженеров стройки приняты проектным институтом. План организации бетонных работ пересматривается. Но это все-таки три года, а не два. Где взять год?.. Где взять год?..

Очень просто, решили в главке. Строить тепловую станцию. Предположим, что ее построят в два года.Да ни черта не построят! Начинать надо с первого кола. А каждый строитель знает: перед тем как строить, надо подготовиться к строительству. И на эту подготовку уходит чертова гибель времени… Но допустим, построят в два года. Так ведь это только станцию для Красногорского рудника. А разве одному Красногорскому нужна энергия? А лесоперерабатывающие комбинаты? А комплекс заводов большой сибирской химии? А перевод на электротягу Транссибирской магистрали? Сколько надо построить тепловых станций, чтобы заменить Устьинскую ГЭС!.. .

И все они будут сжигать уголь, сибирский уголь, которому цены нет, который так нужен для металлургических заводов, для той же большой химии. А сказочная энергия Ангары, даровая энергия будет бесполезно уноситься в океан, как сто, тысячу, миллион лет назад!..

И это все потому, что он, инженер Набатов, не может найти решения, как сократить сроки строительства на один, всего на один год…Не хватает все тех же трех-четырех месяцев. Чтобы выиграть год, надо к будущей весне подготовить и осушить котлован для бетонных работ. Но это опять маниловщина. Три месяца, даже меньше— два с половиной — осталось до начала зимы. Не успеть… Нипочем не успеть. Нет даже утвержденного проекта. Да если бы и был… За такой короткий срок не отсыпать перемычки, тем-более не осушить котлован… А с ноября зима… Полгода вынужденного бездействия. Тут и прихлопнут стройку. Самое удобное время. Отодвинуть бы эту проклятую зиму, чтобы хоть к концу года зацепиться за дно реки. Не отодвинешь. С ноября — зима… Реку закует льдом… накрепко закует…

И ему представилась скованная льдом река. Вспомнилось, как подростком бегал он по льду, как помогал долбить проруби и перегораживать протоки заездками. В заездки набивались толстые, как бревна, позеленевшие от старости налимы, а случалось, и пудовые таймени. Городили заездки иногда осенью, но чаще зимой, со льда. Со льда…

Ну, конечно, со льда! А на фронте разве не приходилось ему наводить мосты через замерзшие реки и опускать со льда ряжи для мостовых опор?.. Ну, конечно, со. льда!.. Софья Викентьевна осторожно открыла дверь. — Кузьма, я жду тебя ужинать. -Иду, иду,— машинально ответил Кузьма Сергеевич, занятый своими мыслями.

— Кузьма,— несмело начала Софья Викентьевна,—мне надо с тобой, поговорить…

В голосе жены было нечто такое, что заставило Набатова оторваться от беспокоивших его мыслей. — Я хотела поговорить с тобой… Меня тревожит Аркадий, он…

— Знаю,— нахмурился Кузьма Сергеевич,— мне сообщили.

— Кузьма, прошу тебя,— взмолилась Софья Викентьевна,—не будь с ним чрезмерно строг! На него еще можно подействовать лаской…

— Ласкать его я не буду. И тебе не советую. Передай ему, чтобы завтра же определился на работу. Сам!

— Он пойдет на работу, Кузьма, он пойдет,— торопливо заговорила Софья Викентьевна, уже забыв о своем решении не. утаивать проступка Аркадия и думая только о том, как бы успокоить мужа,— он завтра же пойдет. Но помоги ему, Кузьма… еще раз. Скажи, чтобы его взяли обратно.

— Только сам! Может быть, это научит его дорожить хотя бы своим рабочим местом, если не научился дорожить рабочим званием.

— Успокойся, Кузьма, умоляю тебя, успокойся! Он сделает все, как ты говоришь. Он уже все понял, он так подавлен. Пожалуйста, не волнуйся… Я принесу тебе ужин сюда,:— сказала она, увидев, что Кузьма Сергеевич снова сел к столу.

— Да, да, я сейчас,— ответил он рассеянно, думая о своем.

Верный своему правилу отодвигать в сторону личные заботы, он пытался вернуться к тому главному, что тревожило и угнетало,— к судьбе стройки, его стройки…

Но то, о чем заговорила жена, тоже было главным. Ведь это его сын.

«Ему есть с кого брать пример. Мать и отец у него честные люди, труженики»,— так думал он и так говорил не раз.

Но, видимо, этого мало. И он — отец этого трудного сына—виноват, что ограничился столь малым.

Он уже совсем было решил переговорить сейчас с Аркадием и окликнул жену, чтобы узнать, дома ли сын, но, когда Софья Викентьевна поднялась наверх, спросил неожиданно:

— Троих сможешь накормить ужином, Соня?

И, еще не дождавшись ответа, подошел к телефону. Вызвав диспетчера, он поручил ему разыскать секретаря парткома Перевалова и начальника земельно-скальных работ Терентия Фомича Швидко и пригласить их к главному инженеру на дом.