Гремящий дым - [40]

Зная, с каким отвращением всегда относился мой приятель к эпистолярному творчеству, я никак не мог взять в толк в первое мгновение, о каком письме идет речь. Но тут же спохватившись, зачастил, стремясь замять возникшую неловкость:

— Ах, письмо? Простите, я не понял! Это чудесно! Это просто великолепно! Весьма, весьма вам признателен!

— Не стоит благодарности, — последовал ответ. — Как бы мне его вам передать?

— Скажите, где вы находитесь, и, если вас это устроит, я немедленно к вам приеду. — Я был крайне заинтригован полученным известием.

Спустя час я уже возвратился из гостиницы «Украина», где остановился звонивший мне человек, и снова восседал за письменным столом, нетерпеливо вскрывая конверт с посланием моего приятеля из далекой Африки.

Вот что оно содержало.

«Старина! Пишу эти строки и не без удовольствия мысленно представляю твой туповатый взгляд, устремленный в одну точку в бесплодных попытках уяснить себе столь невероятный факт, как получение от меня письма. Уже ради одного этого мне стоило превозмочь свою лень и решиться на такой титанический подвиг. Но спешу тебя утешить. Поводом для письма послужило чувство куда более благородное и возвышенное.

Имя ему дружба! Да, да, дружба искренняя и бескорыстная вложила в мою руку перо, продиктовала это письмо и заставила отправить его с оказией к тебе в Москву.

Ответа не жду — мы с тобой одного поля ягоды, — благодарности же твои готов принять по возвращении домой, где, по выражению милейшего О’Генри, мы подведем под нашу дружбу жидкий, но прочный фундамент.

Итак, напряги свои умственные способности и постарайся одолеть три странички убористого текста. Смею надеяться, что ты не пожалеешь о времени, потраченном на его прочтение. Только об одном прошу тебя: будь терпелив.

Как тебе, должно быть, известно, путь мой лежал в Хартум, столицу Судана, где мне предстояло работать по контракту в течение полутора лет. Почти четыре тысячи километров до Каира ИЛ-18 преодолел за шесть с небольшим часов.

Короткое время пребывания в столице Объединенной Арабской Республики было использовано мной и моими случайными попутчиками для ознакомления, хотя бы беглого, с городом, с его достопримечательностями. Мы побродили по улицам и, конечно, побывали у пирамид, куда нас отвезли на автобусе.

Второй воздушный скачок, от Каира до Хартума, мы проделали на самолете арабской авиакомпании.

Первые дни по прибытии к месту работы я был настолько поглощен всевозможными организационными делами, что не имел буквально ни минуты свободного времени. Так продолжалось недели две. Потом все постепенно наладилось. Появились часы досуга, которые я полностью посвятил (ты знаешь мою любознательность) знакомству со столицей и ее окрестностями.

Вылазки я совершал то пешком, то на автомобиле, который мне любезно предоставляли изредка в нашем посольстве, и за сравнительно небольшой срок довольно основательно изучил город, так что при случае неплохо справился бы с обязанностями гида.

Хартум расположен как раз в том месте, где сливаются воды Белого и Голубого Нила. Суданцы называют Белый Нил Бахр-эль-Абьядом, а Голубой — Бахр-эль-Азраком.

Хартум по существу состоит из трех городов: собственно Хартума, Хартума II, как его здесь именуют, и Омдурмана.

Собственно Хартум утопает в густой зелени деревьев, среди которых вдоль берега Голубого Нила вытянулись кварталы вилл, особняков и административных зданий. Это Хартум деньги и власть имущих.

Хартум II в той его части, которая примыкает к собственно Хартуму, отдан дипломатам: здесь разместилось большинство посольств и представительств. А дальше, к Белому Нилу, начинаются кварталы, где ютится бедный люд.

В самой вершине треугольника, образованного сливающимися реками, лежит Омдурман, в прошлом столица независимого суданского государства, провозглашенного в 1885 году и просуществовавшего всего несколько лет.

С особым волнением бродил я по кривым улочкам Омдурмана, находя своеобразную прелесть в, казалось бы, ничем не примечательных глинобитных строениях, минаретах мечетей, шумной толчее базара. И если ты меня спросишь, красив ли этот город, я, не задумываясь, отвечу утвердительно.

Особенно, на мой взгляд, хорош Омдурман в вечерние часы в сгущающихся сумерках, на фоне еще освещенного солнцем горизонта: причудливые очертания зданий, минаретов и где-то между ними отливающий металлическим блеском купол мавзолея Махди.

Кстати, о Махди. В переводе с арабского «махди» буквально значит «ведомый богом», «посланец неба». Таким «посланцем неба» провозгласил себя некий Мухаммед-Ахмед, принадлежавший к племени данакла. Выходец из бедной семьи, Мухаммед-Ахмед решил посвятить себя религии и, изучив мусульманское богословие, сделался проповедником. Бродя по стране, он страстно обличал в своих проповедях угнетающих суданцев англичан и египтян и призывал народ к восстанию, к борьбе за освобождение от поработителей.

Поднятое и возглавляемое Махди восстание в 1881 году увенчалось успехом, и после взятия в 1885 году Хартума и разгрома английской армии, руководимой генералом Гордоном, махдисты провозгласили независимое государство.