Гремящий дым - [22]

Благодать

С Иваном Фомичом я познакомился в гостинице «Большой Урал» в Свердловске, куда меня забросила моя кочевая жизнь изыскателя. Волей судеб мы оказались на несколько дней соседями по небольшому двухместному номеру и, как часто бывает в таких случаях, познакомившись, довольно скоро нашли общий язык.

Нашему сближению способствовали два обстоятельства. Как выяснилось при первом же разговоре, Иван Фомич подобно мне принадлежал к беспокойному племени географов (он уже много лет учительствовал в старинном уральском городе металлургов Нижнем Тагиле, откуда приехал в Свердловск на областное совещание школьных работников). Кроме того, оба мы были не прочь покоротать время за шахматной доской.

Шахматные баталии наши проходили с переменным успехом и время от времени перемежались разговорами на самые разнообразные темы, по преимуществу, конечно, географические.

О чем мы только не говорили, о чем не спорили в долгие зимние вечера! И больше всего меня восхищало в Иване Фомиче то, с каким пылом и поистине юношеским энтузиазмом он отдавался беседе. А ведь ему было уже за шестьдесят. Сколько гордости и нежности, именно нежности звучало в его голосе, когда он говорил о своих родных местах. Иван Фомич был коренным уральцем, большую часть своей жизни провел в Нижнем Тагиле и с полным на то основанием считал себя знатоком ближних и дальних окрестностей своего города, которые исходил буквально вдоль и поперек.

А сколько исторических сведений и преданий уральской старины хранила его память! Каждый вечер я только диву давался, откуда все это берется, и в конце концов стал в шутку называть моего знакомца ходячей уральской энциклопедией.

В ответ он только пожимал плечами и добродушно посмеивался, как бы говоря: отдавать свои знания и опыт — мой долг и моя радость, чему же вы удивляетесь?

Должен признаться, что с первого же дня нашего совместного жительства я стал самым беззастенчивым образом пользоваться безотказностью моего собеседника и засыпал его всевозможными вопросами, представлявшими для меня непосредственный интерес.

Так было и в тот вечер, о котором я намерен рассказать особо.

Начался он, как обычно, с шахмат. Мы сыграли две или три партии, надымили в комнате нещадно, и я поднялся, чтобы приоткрыть форточку.

С улицы на меня пахнуло свежим морозным воздухом; я глотнул его, как глотает воду истомленный жаждой странник, блаженно потянулся и удовлетворенно произнес:

— Благодать-то какая! А мы с вами, Иван Фомич, чахнем в табачном дыму и сознательно лишаем себя этакой прелести.

Иван Фомич тоже подошел к окну, молча постоял несколько секунд, подставив лицо живительной струе, и возвратился к столу, приглашая меня последовать за ним.

— А знаете ли вы, мой юный коллега (Иван Фомич с высоты своего возраста относил меня к категории молодых, хотя мне уже перевалило за четвертый десяток), — он хитро прищурился, — что, не ведая того, ваши уста произнесли слова в некотором роде исторические?

Я недоуменно взглянул на него:

— Какие слова?

— Да вот вы только что изволили воскликнуть: «Благодать-то какая!»

— Ох, Иван Фомич, — погрозил я ему пальцем. — Опять вы меня интригуете.

Однако я тут же насторожился, так как сообразил, что вслед за неожиданным замечанием моего собеседника должна последовать какая-то история, под стать тем, которыми он вот уже несколько дней потчевал меня, к нашему обоюдному удовольствию.

— Ишь ты, значит, заинтриговал? — с довольным видом рассмеялся старик. — Ну, коли так, не буду вас мучить и сразу же задам вопрос: что вы знаете о горе Благодать?

— Очень мало, — ответил я, начиная смутно догадываться, о чем пойдет речь, и в то же время стараясь воскресить в памяти скудные сведения, известные мне о предмете возникшего разговора. — Если не считать того, что эта гора издавна богата железными рудами, высота ее как будто триста пятьдесят метров или что-то в этом роде. Открыты были в ней месторождения магнитного железняка в первой половине восемнадцатого столетия, во времена царствования императрицы Анны Иоанновны, почему, собственно, и получила гора такое название, так как Анна в переводе с древнееврейского означает «благодать».

Вот, пожалуй, и все, что мне известно. К этому можно еще добавить, что содержание железа в руде весьма высокое — от пятидесяти до шестидесяти процентов — и вокруг этого месторождения возникла целая группа металлургических заводов…

— Э, батенька, — откровенно расхохотался Иван Фомич, — или вы скромник необыкновенный, или законченный лицемер. И это вы называете очень мало? Да мне, собственно, и добавить почти что нечего к тому, что вы сообщили.

— Так уж и нечего, — в тон ему ответил я, заметив лукавые искорки в глазах старого учителя. — Сознайтесь, что просто вам захотелось перещеголять меня в скромности или, если вам так больше нравится, в лицемерии.

Иван Фомич снова разразился смехом:

— Не находите ли вы, коллега, что мы расточаем друг другу слишком много комплиментов и отвлекаемся от темы нашего разговора? — Лицо его стало серьезным. — Шутки в сторону, однако. Должен вам заметить, что я действительно не покривил душой, когда сказал, будто мне почти нечего добавить к тому, о чем вы рассказали…