Грехи в наследство - [23]

Почувствовав, что чересчур разоткровенничалась, Алла Викторовна оборвала себя на середине фразы и сердито закончила:

— В общем, отец был против этого брака.

— Но вы его все равно не послушались!

— Не послушалась! В принципе я всегда соглашалась с родителями, но в этом случае сделала по-своему. Понимаете, мы с Павлом учились на одном курсе. Я влюбилась в него сразу, как только увидела, а он на меня не обращал внимания. Он вообще на девушек не глядел. Все дни пропадал в читалке. Занимался. Павел ведь очень честолюбив. Он всегда и во всем должен быть первым. Иначе не может!

— С таким характером нужно идти в президенты.

Алла Викторовна вызывающе вздернула подбородок:

— А почему бы и нет? Павел вполне достоин!

Вспышка погасла так же внезапно, как и возникла. Уже в следующую минуту Алла Викторовна совершенно спокойно заявила:

— Не о политике сейчас речь. Мне пришлось буквально завоевывать Павла, разве после этого я могла от него отказаться только потому, что его мать из себя ничего не представляла? При чем здесь мать, если я выходила замуж за Павла? Он был лучшим, кого я знала. Его ждала блестящая научная карьера… К счастью, прошло некоторое время, и отец меня понял. Он очень нам помогал… купил кооперативную квартиру, по мере сил способствовал Павлу в становлении его карьеры. У него ведь были колоссальные связи! Павел, кстати, ценил то добро, что ему делали, и очень тепло относился к моим родителям.

— Короче, вы любили Павла, но с его матерью знакомы не были.

— Она меня не интересовала, — брезгливо поджала губы Ефимова.

Сказать на это было нечего, и я попробовала зайти с другого конца:

— Муж рассказывал о своих родителях? Знаете, такие трогательные воспоминания детства, смешные случаи?..

— Ничего и никогда. Он человек целеустремленный и живет будущим! Копаться в прошлом — не в его натуре.

— Хорошо. Что конкретно вы знаете о своей свекрови?

Алла Викторовна надолго задумалась и в конце концов без особой уверенности сообщила:

— Работать она начала рано. Совсем девочкой. Приехала из своей деревни в Вуславль и поступила на фабрику.

— Что за деревня?

— Понятия не имею.

— Есть сведения о родственниках? Родители, братья, сестры?

— Никаких родственников. Она была сиротой.

— Ясно. Что еще?

— Потом перебралась в Москву…

— Почему?

— Ну откуда мне знать?! В поисках лучшей доли, наверное. Тогда ведь многие из деревни в Москву ринулись…

— Дальше что было?

— Замуж вышла. В каком году — не знаю. Не интересовалась, но, думаю, поздно. Павел родился в сорок втором.

— Кем был отец Павла Юрьевича?

— Военным. Представления не имею, как они встретились, но он на ней женился.

— Дальше что было?

— Да ничего! Жила с мужем в Москве. Потом война. Отец Павла ушел на фронт, а она вдруг сорвалась с места и снова вернулась в свой городишко.

— Почему? Бомбежек боялась?

Алла Викторовна неопределенно передернула плечами, показывая, что никогда над этим не задумывалась.

— Возможно… Она ведь уже беременная была…

— Как жила после переезда?

— Да никак! Сами подумайте, что интересного могло быть в судьбе такой женщины? Работала, растила сына. Умерла в семьдесят девятом.

— А муж?

— Погиб. Замуж она так больше и не вышла.

— Не густо. Больше ничего не знаете?

Алла Викторовна отрицательно мотнула головой.

— Девичья фамилия свекрови вам, наверное, тоже неизвестна…

— Иванова. Ольга Петровна Иванова. Однажды мы с Павлом говорили о президентских выборах, и он смеялся, что идеально подходит на роль президента, потому что у него хорошая биография и фамилии в семье исключительно русские. Ивановы да Ефимовы.

— Может, что-то еще вспомните?

— Больше ничего не знаю.

— Мало. Здесь оттолкнуться не от чего.

Ефимова не удостоила меня ответом, только в крайнем раздражении нервно передернула плечами. Мол, рассказала, что знала, а дальше действуй сама, зря, что ли, деньги плачу? Мне ее точка зрения была ясна и понятна, вот только такой подход к делу меня совершенно не устраивал, и я без малейших угрызений совести пошла на шантаж:

— Алла Викторовна, сами знаете, в этом расследовании вы куда больше моего заинтересованы. Мне что? Здесь не сложится, другого клиента возьму, более склонного к сотрудничеству. Клиентов, слава богу, хватает! А у вас, сами говорили, ситуация другая. Так что если хотите получить результат —помогайте! Ничего не знаете сами, тогда, может, стоит расспросить вашего мужа?

Спокойствие мигом покинуло Ефимову. Одарив меня яростным взглядом, она отчеканила:

— Исключено!

Другого ответа я не ожидала, но и на месте топтаться надоело.

— Без вашей помощи мне не обойтись, — твердо заявила я.

Лицо Аллы Викторовны приобрело страдальческое выражение. Прижав унизанные кольцами пальцы к вискам, она раздраженно простонала:

— Я хочу помочь, хочу! Но мне мало что известно, а Павла спрашивать нельзя. Будет грандиозный скандал. Знаете же, как он к этому относится.

Теперь наступила моя очередь пожимать плечами.

— Какой же тогда выход?

Ефимова перегнулась через стол, схватила мои руки и запричитала:

— Анечка, придумайте что-нибудь! Я вам буду бесконечно благодарна!

На меня мольбы Аллы Викторовны впечатления не произвели, я уже поняла, что она великая актриса и ни одному ее слову верить нельзя. Но тут мне очень некстати вспомнился Голубкин, которому я была сильно обязана, и уже полученный весьма щедрый аванс, который нужно было возвращать в случае отказа, и еще больше внушительное вознаграждение, которое меня ждало при удачном завершении дела. А самое главное — угроза так никогда и не узнать, кому же принадлежали часы с гербом Денисовых-Долиных… В общем, я поняла, что не смогу ей отказать.