Грехи распутного герцога - [31]

Господи, как же ей пережить всё это?

Глава 13

— Ну же, Фрэнк, входи. Ты стоишь там уже достаточно долго.

Фэллон моргнула и выпрямилась. Стоя у перил, она и не догадывалась, что герцог знал о её присутствии. Просто она растерялась, увидев огромные пространства, занятые лужайками и садами. Фэллон задумалась, как наверно приятно Дамону работать рядом с таким пейзажем. Здесь сады были намного больше, чем в загородном поместье лорда Ханта. У неё чесались руки — так сильно хотелось почувствовать ими только что вспаханную землю.

Герцог был облачён во всё тот же чёрный халат. Слева от него лежала газета «Таймс». Ожидая ответа камердинера, он поднял взгляд от своего позднего завтрака, его вилка и нож застыли в воздухе. Там, где на груди сходились края халата, виднелась татуировка в виде змеи. Фэллон не нужно было видеть её всю, чтобы описать каждую деталь. В её память четко врезалась эта чешуйчатая рептилия с проницательным взглядом, будто готовая в любой момент наброситься и проглотить свою жертву.

Такая же обозлённая на весь мир, как и сам мужчина.

— Долго? Простите. Я не хотел отвлекать вас от завтрака, ваша светлость.

Если это вообще можно назвать завтраком, в такое время суток. Ведь скоро полдень.

Инцидент с разъярённым лордом Фоли был всё ещё свеж в её памяти. Чем больше она об этом думала, тем раздражённее становилась. Что не так с этим человеком? Он лишился всех чувств? Хотел умереть тем же образом, что его отец? Дамон откусил кусочек тоста и некоторое время жевал его.

— Ты не доволен своим новым положением? Неплохо сразу прейти от должности лакея к камердинеру.

— Да, конечно. Я весьма благодарен. – Фэллон поджала губы, сосредоточившись на стоявшей на столе дымящейся чашке кофе. Смотри куда угодно, только не на него… не на его соблазнительно взъерошенные ото сна волосы, тёмные, блестящие в свете утреннего солнца…

День был прекрасен. Фэллон предпочла бы просто стоять на балконе и дышать свежим воздухом. Но присутствие герцога всё изменило. Против воли, её взгляд сам возвращался к нему.

Проглотив тост, он отрезал кусок лосося.

— Ты немного напоминаешь мне моего деда, когда поджимаешь губы. Вот как сейчас. — Она тут же перестала это делать. Засовывая сразу половину лосося себе в рот, он пристально посмотрел на неё, затем добавил: — Может ты уже слышал, я не очень–то любил этого человека.

Фэллон кивнула. Слова: «Ничем не могу вам помочь», — чуть не сорвались с её языка.

– Тогда я сделаю всё возможное, чтобы не напоминать вам о нём.

Поклонившись, она попыталась продемонстрировать другую улыбку:

— Как вам такая?

К сожалению, улыбка выглядела слабой и фальшивой. Герцог фыркнул, и она перестала улыбаться. Тяжелым взглядом уставившись на поднимающиеся в воздух горячие пары из чашки с кофе, Фэллон проклинала свою гордость и свой острый язык.

С грохотом бросив на тарелку столовые приборы, герцог откинулся на спинку стула, и, казалось, выглядел как хищник во время отдыха. А именно: обманчиво.

— Ну, всё. Теперь говори, парень. Что тебя беспокоит?

Пристальный взгляд Фэллон встретился с его взглядом.

— Какое вам дело до моих мыслей? – она проглотила комок в горле. – Ваша светлость, — добавила она, в тщетной попытке казаться более почтительной.

Края его чёрного халата разошлись, являя взору соблазнительную бронзовую кожу с изображением самого исчадия ада на ней. И он — как жестокий паша, рассматривающий свою собственность. И всё вокруг принадлежало ему. Без сомнения, он и её считал своим владением. Слуга, которому можно приказывать что угодно и получать от этого удовольствие.

— Мне есть дело, — герцог нахмурился, удивившись, что это и правда его беспокоило. Даже расстраивало. – Я, кажется, задал тебе вопрос?

Задал вопрос? Она фыркнула. Да он и понятия не имеет о том, как надо вежливо спрашивать. Такой человек как он только и умеет, что отдавать приказы. Как любой мужчина, имеющий в руках какую–либо власть.

— Очень хорошо, – раз он хочет знать, она расскажет ему. Откашлявшись, Фэллон заговорила мощным и глубоким мужским голосом:

— Вам обязательно обольщать каждую женщину, которую встречаете? У вас есть хоть капля стыда? – в его оправдание она могла бы сказать, что он не совращал женщин, работающих в поместье. Но она упустила этот факт, посчитав, что он недостоин её милосердия. Фэллон испытывала сильное возмущение. Возмущение и что–то ещё. Что–то тёмное и порочное. От чего ей туго сдавило грудь.

Он улыбнулся:

— Не каждую. Возможно, только половину.

Её раздражало это легкомыслие:

– И получаете особенное удовольствие от замужних?

Он мягко посмотрел на неё, как если бы был таким же слугой, и прямо сказал:

— У всех свои увлечения.

От такого ответа жар опалил щёки Фэллон.

— Увлечения? Жизнь во грехе и пороке вы считаете простым увлечением? – воскликнула она и с отвращением и покачала головой.

— Ну же, Френк, — он опять взял в руки нож и вилку. – Ты напоминаешь мне Дидлсуорта. А я–то думал, что наконец–то избавился от этого педанта. Ты настолько возмущён, что тоже намереваешься уйти отсюда?

— Я не собираюсь уходить только из–за того, что мой работодатель страдает от недостатка порядочности, – она выпрямилась.