Грегорианец. Четвёртый - [20]

— У меня секундантов нет, — пояснил Дартин. — Только вчера прибыл в Гранж, и у меня нет здесь ни одного знакомого, кроме господина Вельера, которому рекомендовал меня мой отец, имевший честь некогда быть его другом.

Шосс на мгновение задумался, делая для себя пометки, несомненно услышал он нечто важное.

— Вы знакомы только с господином Лау Вельером? — поинтересовался.

— Да, я знаком только с ним, — парень пожал плечами, как-бы безразлично.

— Оригинальная история получается! — проговорил Шосс, обращаясь столько же к самому себе, как и к своему собеседнику. — Вот такая история. Но если я вас убью, я прослыву пожирателем детей, а это не очень мне импонирует.

— Не совсем так, — возразил Дартин с поклоном, который не был лишен достоинства. — Не совсем так, раз вы делаете мне честь драться со мною, невзирая на рану, которая, несомненно, тяготит вас.

— Ты издеваешься? Где слов таких набрался? Манерничает ещё. Пусть будет по вашему — тяготит. И вы причинили мне невыносимую боль, должен признаться. Однако я буду держать шпагу в левой руке, как делаю всегда в подобных случаях. Таким образом, не думайте, что это облегчит ваше положение. Я одинаково свободно действую обеими руками. Это создаст даже некоторое неудобство для вас. Левша очень стесняет противника, когда тот не подготовлен к этому. Я сожалею, что не поставил вас заранее в известность об этом обстоятельстве.

— Вы, уважаемый, — проговорил Дартин, — бесконечно любезны, я вам глубоко признателен.

— Я, право, смущен вашими речами, — ответил Шосс с изысканной учтивостью. — Поговорим лучше о другом, если вы ничего не имеете против… Как же больно вы мне сделали! Плечо так и горит!

— Если б вы разрешили… — робко пробормотал юноша.

— Что именно?

— У меня есть чудодейственная рецептура для лечения ран. Список инъекций мне дала с собой матушка, и я испытал его на самом себе.

— И? Ну не тяните же право за интересное.

— А то, что не далее как через каких-нибудь три дня вы, я в этом уверен, будете исцелены, а по прошествии этих трех дней, когда вы поправитесь, я почту за великую честь скрестить с вами оружие.

Дартин произнес эти слова с простотой, делавшей честь его учтивости и в то же время не дававшей повода сомневаться в его мужестве.

— Клянусь богом, милейший, — ответил Шосс на пылкую речь, — это предложение мне по душе. Мы живем при почтенном господине кардинале, и за три дня, как бы тщательно мы ни хранили нашу тайну, говорю я, станет известно, что мы собираемся драться, и нам помешают осуществить поединок… Да, но эти лодыри окончательно пропали, как мне кажется! — посмотрел на массивный хронометр.

— Если вы спешите, — произнес Дартин с той же простотой, с какой минуту назад он предложил Шоссу отложить дуэль на три дня, — если вы спешите и вам угодно покончить со мной немедленно, прошу вас, не стесняйтесь.

Парень меланхолично поправил палаш.

— И эти слова также мне по душе, — выразил поклоном радость легионер, приветливо кивнув Дартину. — Это слова человека неглупого и, несомненно, благородного. Я очень люблю людей вашего склада и вижу, если мы не убьем друг друга, мне впоследствии будет весьма приятно беседовать с вами. Подождем моих друзей, прошу вас, мне некуда спешить, и так будет приличнее… Да, вот один из них, кажется!

Действительно, в конце улицы в эту минуту показалась знакомая фигура Басс.

— Вот сейчас, я не понял? — парень удивился. — Ваш первый секундант господин Басс? — Дартин старался не показывать знание истинного обличия Клерика.

— Да. Это вам почему-нибудь неприятно?

— Нет-нет!

— А вот и второй, — Шосс посмотрел в сторону.

Дартин повернулся туда, куда и Шосс, и узнал лицо Росс.

— Да ладно? Просто засада со звездецом получается! — проговорил тоном, выражавшим еще большее удивление, чем в первый раз. — Ваш второй секундант господин Росс?

— Ну да. Разве вам не известно, что нас никогда не видят друг без друга, как среди легионеров, так и среди Адептов, при дворе и в городе нас называют Шосс, Басс и Росс или трое неразлучных. Впрочем, так как вы прибыли из…

— С Грега, — продолжил фразу парень.

— … то вам позволительно не знать этих подробностей.

— Честное слово, — произнес Дартин, — прозвища у вас, удачные, и история со мной, если только она получит огласку, послужит доказательством, что дружба основана не на различии характеров, а как их сходстве.

Басс в это время, подойдя ближе, движением руки приветствовал Шосса, затем, обернувшись, замер от удивления, как только узнал парня.

Упомянем вскользь, что Басс успела за это время переменить тактический подвес и скинуть плащ, демонстрируя амуницию легионера. Нейроинтерфейс юноши выдал сводку о вооружении. Ничего особенного, но уважение и зависть появляется.

— Та-ак… — протянула она. — Что это значит?

— Я дерусь с этим господином, — пояснил Шосс, указывая на Дартина рукой и тем же движением как бы приветствуя его.

— Прикольно, я тоже, представляешь? — заявила Басс.

— Только в тринадцать дня, — успокоительно заметил парень.

— Но и я тоже дерусь с ним, — объявила Росс, в свою очередь приблизившись к компании.

— Только в четырнадцать часов, — все так же спокойно отметил Дартин.