Греческий мир в доклассическую эпоху - [16]

Во множестве городов создавались и статуи девушек (κόραν). Коры предназначались скорее для святилищ, нежели для могил, и изображали богинь либо их прислужниц. Возможно, девушки посвящали свои изваяния храмам после того, как оставляли жреческие обязанности и выходили замуж. В рамках установленных канонов эти женские изображения претерпевали столь же явственные изменения, что и мужские. Если в случае мужских фигур главное внимание уделялось трактовке тела, то здесь резец мастера сосредотачивался на плавно ниспадавших линиях и струящихся складках драпировки, окутывавшей женскую фигуру. Вначале это было простое длинное платье из шерсти, унаследованное от искусства «дедалидов», но затем на смену ему пришел (к тому же расцвеченный красками) пеплос (πέπλος) — просторное шерстяное одеяние, надевавшееся поверх хитона — χιτών (рубашки). Все эти изваяния со знаменитой «архаической улыбкой» отличаются необыкновенным изяществом, которое объясняется наплывом в Афины и прочие места ионийских художников, чьи родные города подвергались в ту пору угрозам и нападениям со стороны персов. Но в этой, как и в других областях греческого искусства так называемая «архаическая» манера приблизительно к 500 г. до н. э. начала постепенно приобретать «классические», то есть не столь стилизованные, формы.

Между тем продолжали появляться великолепные рельефы. Кроме того, было достигнуто высочайшее мастерство в резьбе по геммам и чеканке монет. Изысканные резные геммы находили спрос, пожалуй, лишь среди высших сословий, так что они создавались в ограниченном количестве⁵⁴. Зато монеты (см. выше, а также примечание 50) очень быстро распространились во множестве: города словно состязались между собой, пытаясь превзойти друг друга красотой и четкостью чеканки. Иногда на монетах изображали покровительствующее божество или местного героя: например, в Книде — Афродиту, в сицилийском Наксосе — Диониса, в Сиракузах — Аретусу, в Таренте — мифического основателя города Таранта или Фаланта, в Афинах — Афину, а в Посейдонии и Потидее — Посейдона. Или вместо самой священной фигуры выбивалась олицетворявшая ее эмблема — например, черепаха (посвященная Афродите) на Эгине, Пегас (крылатый конь Беллерофонта) в Коринфе, сова в Афинах.

В ряде случаев монету украшал знак или символ самого полиса. Нередко это было изображение того, чем славился этот город: сильфий в Кирене, баран в Саламине на Кипре, ячменный колос, бык и дельфин в южно-италийских городах Метапонте, Сибарисе и Таренте⁵⁵, или виноград и кувшин для вина на двух кикладских островах — Пепаретосе и Наксосе. На другом изобильном вином острове, Фасосе, предпочитали изображать возбужденного сатира (уродливое существо из свиты Диониса), похищающего нимфу. Иногда городской герб отражал словесную игру: например, тюлень (<рсокт|) в Фокее, петух (т'рёра, «день») в Гимере, роза (ро5оу) в Камире и Полисе на Родосе. Иные эмблемы принадлежали знатным родам или отдельным людям: по-видимому, они удостоверяли подлинность монет на раннем этапе чеканки в Эфесе (примечание 50), или, может быть, выбивались на монетах по почину государства, желавшего польстить владельцам этих эмблем (Глава II, раздел 4). В Херсонесе Фракийском (Галлипольский полуостров) Мильтиад Старший изображал колесницу, запряженную четверкой коней, в память о своей победе на Олимпийских играх.

Другое величайшее достижение VI века до н. э. произошло в вазописи. Прежде первенство в этом искусстве оставалось за коринфянами, но решающий рывок суждено было сделать Афинам, — и оно пережило удивительно яркое, мощное и стремительное развитие. На первую половину столетия пришелся наивысший взлет двухцветного чернофигурного стиля. Рисунок наносился на красновато-бурую глину темной краской, а позднее — блестящим черным лаком (поливой). Детали процарапывались по поверхности. Отвлеченный декоративный орнамент, игравший столь важную роль в ранней вазописи, здесь заметно отступил на второй план: основная часть сосуда отныне была покрыта повествовательными сценами, зачастую мифологического свойства.

Афинская чернофигурная керамика вошла в широкое употребление, а появление новой техники приблизительно ок. 530 г. до н. э. способствовало еще большему ее распространению. Этим новшеством стал краснофигурный метод, являвшийся словно «негативом» чернофигурного: отныне основной узор сохранял естественный цвет поверхности, а фон, напротив, заливался черным лаком. Внутренняя разметка больше не процарапывалась, а наносилась тонкими линиями и покрывалась глазурью. Такой стиль оставлял вазописцам большую свободу. Однако и они, подобно скульпторам, не доходили до крайней степени натурализма, накладывавшего довольно сильный отпечаток на вазопись позднейших эпох. Зато они добились мастерства в изображении оживленнейших движений, а начиная с середины VI века до н. э. некоторые художники стали экспериментировать с уменьшенным ракурсом: сначала подобные опыты ограничивались неодушевленными предметами, так как считалось, что героям гораздо больше подходит двухмерное изображение. Вазописцы и чернофигурного, и раннего краснофигурного стилей достигали такой художественной мощи и трогательной красоты, которые впоследствии остались недостижимыми для смешанного стиля, вобравшего черты их обоих.