Греческие древности. Быт, право, государственность - [91]

Обе стороны в своих речах прибегали ко всем средствам, чтобы привлечь на свою сторону сочувствие судей, и не щадили друг друга; подсудимые обращались к судьям с трогательными просьбами, приводили даже стариков-родителей, жен и детей, которые мольбами и рыданиями старались подействовать на судей (хотя закон запрещал это). Сократ заплатил жизнью за то, что не хотел прибегнуть к этим средствам, а говорил твердо и с достоинством (Плат. Апол.).

По окончании судоговорения происходила закрытая подача голосов судьями, без предварительного совещания их между собой, посредством камешков белых или цельных (ψηφος λευκη, πληρης, ατρητος) и черных или просверленных (ψηφος µελαινα, διατετρυπηµενη), из которых первые служили для оправдания, вторые – для обвинения[133]. В более древние времена каждый судья, как кажется, получал только один камешек и клал его, смотря по убеждению, в обвинительный или оправдательный сосуд, впоследствии же каждый получал по одному камешку того и другого цвета и клал тот из них, которым хотел выразить свое мнение, в медный сосуд (καδισκος κυριος), другой – в деревянный (κ. ακυρος); потом считалось число белых и черных камешков только в первом сосуде, и по ним объявлялся приговор. В случае сомнения справлялись, одинаково ли число камешков в обоих сосудах, так что второй служил только для контроля первого. В частных делах, например, в спорах о наследстве, сосудов было столько, сколько тяжущихся. Результат голосования объявлял председатель.

При равенстве голосов подсудимый был оправдываем[134]; в государственных процессах обвинитель, не получивший на свою сторону даже 5-й части голосов, платил штраф в 1000 драхм и терял на будущее время право подавать подобные жалобы, а в частных делах истец платил в таком случае ответчику επωβελιαν.

По отношению к следствиям обвинительного приговора все процессы разделялись на «ценимые» (αγωνες τιµητοι) и «неценимые» (α. ατιµητοι). Последним именем означаемы были такие, в которых наказание (τιµηµα) было предусмотрено в действующих законах или постановлениях, а в частных делах относительно результата приговора существовало предварительное соглашение между сторонами, а первым – те, в которых наказание назначал суд или потому, что оно не было предусмотрено законами, или потому, что судьям был предоставлен выбор из двух наказаний или определение количества штрафа. В таком случае после первой подачи голосов, если вердикт был обвинительный, следовало голосование относительно меры наказания (ο τι χρη παθειν η αποτισαι), причем судьи совещались между собой. Наказание предлагал как обвинитель (επιγραφεσθαι τιµηµα), обычно в своей письменной жалобе, так и подсудимый (αντιτιµασθαι, τιµαν εαυτω), причем последнему невыгодно было назначать себе слишком малое наказание, потому что тогда судьи могли склониться на сторону наказания, предложенного обвинителем. Знаменитый пример этого мы имеем в процессе Сократа: он гордо говорил, что за свои заслуги государству заслуживает не наказания, а содержания в пританее на государственный счет, и потом уже сказал, что сам он может заплатить только одну мину штрафа, а с помощью друзей внести полталанта (Плат. Апол. 36–38); тогда судьи подали голоса за смертную казнь, предложенную обвинителем Мелетом.

§ 5. Суд ареопагитов и эфетов

Ареопагу и эфетам в рассматриваемый нами период времени принадлежал суд по делам об убийствах, но не исключительно, так как суд гелиастов также ведал такими делами, и значение древних судилищ, в особенности же эфетов, в V и IV вв. постепенно уменьшалось. Религиозные верования греков возлагали на ближайших родственников убитого обязанность преследовать убийцу. Он считался оскверненным, потому что на нем тяготел гнев богов за пролитие крови; думали, что душа убитого требовала мщения, без которого она не могла успокоиться в подземном царстве. Те, которые не преследовали убийцу и оставляли его жить в своем обществе, и сами подвергались гневу богов и души убитого. Впрочем, право преследования убийцы по афинским законам принадлежало только ближайшим родственникам убитого, до двоюродных братьев, а помогать им обязаны были двоюродные племянники, ближайшие свойственники (тесть и зятья) и фратеры (Дем. Пр. Макарт. 57); за покушение на убийство преследовал тот, против кого оно было направлено, за убийство раба – его господин, за метека – простат. Желавший преследовать убийцу судебным порядком обращался к трем «истолкователям священного права» (εξηγηται), которые обязаны были объяснить ему, каким путем вести дело (Плат. Евтифр. 4; Дем. Пр. Эв. и Мнесиб. 68), так как в афинском уголовном праве убийство предумышленное, непредумышленное и дозволенное законом различались как по производству суда над преступником, так и по следствиям обвинительного приговора.

Суду Ареопага подлежали дела о предумышленных убийствах, нанесении ран или увечий с целью лишения жизни, поджогах и отравлениях, окончившихся смертью (Арист. Аф. пол. 57; Дем. Пр. Аристокр. 22; Поллукс, VIII, 117). Ход судебного преследования преступника в Ареопаге был, в кратких чертах, следующий. После похорон убитого, при которых в знак того, что он погиб насильственной смертью, несли копье и затем втыкали его на могиле, ближайший родственник убитого подавал жалобу архонту-царю, ведению которого подлежали такие дела вследствие их религиозного значения. Царь начинал с объявления (προρρησις), чтобы убийца не являлся в храмы и на площадь, затем производил предварительное следствие (προδικασια) три раза в три следующие один за другим месяца, причем определял, какому суду подлежит дело (Ареопагу, эфетам или гелиастам), и только на 4-й месяц предлагал дело на суд. Закон требовал, чтобы один и тот же архонт довел процесс до конца; поэтому в три последние месяца в году нельзя было начинать процессов об убийстве.