Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии - [73]

Около этого же времени в Македонии произошли собы­тия, сделавшие достижение той цели, к которой Афины стремились уже десять лет, — именно возвращение Амфиполя — по-видимому, вопросом самого близкого будущего. Царь Пердикка III пал в большой битве с иллирийцами (359 г.), и значительная часть Верхней Македонии попала в руки варваров. Северные соседи Македонии, пеонийцы, вос­пользовались удобным случаем для опустошительного набе­га. После этого отовсюду появились претенденты на вакант­ный престол, потому что законный наследник, сын Пердик­ки Аминта, был еще ребенком. Павсаний, который уже де­сять лет назад оспаривал власть у Птолемея Алорского, по­пытался теперь осуществить свои права с помощью фракий­ского князя Берисада; Архелай, сводный брат Пердикки, за­ставил своих приверженцев провозгласить себя царем; кроме того, и Аргей пытался, опираясь на афинян, снова овладеть страною, над которой он некогда, во времена Аминты, вла­ствовал два года.

Среди таких критических обстоятельств младший сын Аминты, двадцатичетырехлетний Филипп вступил в управ­ление государством, в качестве опекуна своего племянника. С большим искусством он сумел постепенно избавиться от всех своих противников. Пеонийцев он посредством денеж­ного вознаграждения побудил удалиться из Македонии и тем же способом склонил Берисада к тому, чтобы он отка­зался от своего протежё Павсания. Архелай, имевший, по-видимому, мало приверженцев, был схвачен и казнен. Оста­вался один Аргей — благодаря своему союзу с Афинами са­мый опасный из противников. Ибо афиняне, хорошо пони­мая, какое важное значение имеет для них исход македон­ской усобицы, прислали на помощь Аргею сильную эскадру под начальством стратега Мантия, которая высадила в Метоне 3000 наемников. С этим войском Аргей двинулся к Эгам, древней столице государства, и предложил гражданам отло­житься. Но город остался верен Филиппу; Аргей принужден был вернуться на побережье, был при этом разбит Филиппом и должен был сдаться. После этого Филипп стал прилагать все усилия, чтобы прийти к соглашению с Афинами. Он уже раньше вывел свой гарнизон из Амфиполя, а теперь отказал­ся от всяких притязаний на этот город и без выкупа отпустил на родину афинян, взятых в плен вместе с Аргеем. Действи­тельно, вскоре был заключен мир; афиняне возобновили союз с Македонией, и в договор был включен тайный параграф, по которому Филипп обещал доставить афинянам Амфиполь, за что они в свою очередь гарантировали ему владычество над Пидной, издревле принадлежавшей к македонской монархии, а теперь находившейся в союзе с Афинами.

Таким образом, Филипп развязал себе руки и мог сосре­доточить свое внимание на борьбе с варварами. Первыми были усмирены пеонийцы; затем очередь дошла до илли­рийцев, которые все еще занимали часть Верхней Македо­нии. В большом сражении победа досталась Филиппу; илли­рийский царь Бардилис пал, и с ним, по преданию, 7000 че­ловек. Македония была избавлена от врага, и завоевана вся страна до озера Лихнитиды (358 г.). Этот удар сокрушил мо­гущество иллирийцев, хотя война продолжалась затем еще несколько лет.

Теперь Филипп мог обратить свое оружие против Ам­фиполя (357 г.). Халкидцы были недостаточно сильны, что­бы оказать союзному городу деятельную помощь, и Амфиполю оставался выбор только между подчинением Афинам или Македонии. Он выбрал первое; казалось, что добыча, из-за которой афиняне так долго боролись, достанется им те­перь без труда. Но как раз в эту минуту, ввиду положения дел на Геллеспонте, явилась настоятельная необходимость отправить туда афинскую эскадру (выше, с.204); между тем Филипп признал права афинян на Амфиполь, а теперь вдо­бавок дал обещание завоевать город для Афин. Полагаясь на это обещание, Афины отвергли мирные предложения Амфи­поля и отправили Хареса с флотом не в Македонию, а про­тив Керсоблепта. Таким образом, Филипп мог без помехи довести осаду до конца. Город был взят приступом, но побе­дитель явил великодушие; Амфиполь принужден был снова впустить к себе македонский гарнизон, но сохранил свою общинную автономию, и только вожди враждебной Филип­пу партии должны были удалиться в изгнание.

Филипп был, разумеется, далек от мысли сдержать свое слово и выдать важный пункт Афинам. Афины ответили объявлением войны, но Филиппа это не могло беспокоить, так как в это время внимание Афин было поглощено другим предприятием и они не имели никакой возможности послать в Македонию сколько-нибудь значительные военные силы. Филипп без больших усилий взял Пидну; затем он заключил союз с халкидцами против Афин, причем уступил им округ Анфемунта, на который они издавна заявляли притязания, и обещал им свою помощь для возвращения Потидеи. Этот город действительно вскоре попал в руки Филиппа; он был разрушен, область его отдана олинфянам, а афинские клерухи невредимыми отпущены на родину (356 г.).

Между тем Филипп из-за обладания Кренидой на золо­тоносном Пангее принужден был начать войну со своим со­седом, фракийским князем Кетрипорисом, и его братьями, которые только что унаследовали престол после своего отца Берисада. Кетрипорис обратился к Афинам, и был заключен союз, к которому примкнули старые враги Филиппа, пеонийский царь Липпей и иллирийский царь Граб (июль 356 г.). Но прежде чем подоспела помощь из Афин, Филипп сокрушил своих противников одного за другим; Липпей должен был признать над собою верховную власть Филиппа и правил отныне как его вассал; иллирийцы были разбиты полководцем Филиппа Парменионом в большом сражении; Кетрипорис был принужден отказаться от своих притязаний на Крениду и уступить Македонии страну до Неста. Кренида была усилена новыми колонистами и названа по имени ма­кедонского владыки Филиппами, — первый пример этого рода, который мы встречаем в греческой истории. Золотые рудники близлежащих гор разрабатывались отныне в пользу Македонии и составляли один из главных источников дохо­да царской казны. После всех этих успехов Филипп решил, наконец, устранить своего молодого племянника Аминту и самому принять царский титул. Аминта был настолько бла­горазумен, что без сопротивления покорился неизбежному; позднее Филипп дал ему в жены свою дочь Кинану, и пока дядя был жив, Аминта не пытался предъявлять свои права на престол.