Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии - [153]

Последствия сражения доказали, как шатко было пер­сидское владычество в Малой Азии. Даскилий, главный го­род Геллеспонтской сатрапии, тотчас сдался Пармениону; сам Александр двинулся к Сардам, где был приветствован гражданами как освободитель; персидский комендант до то­го растерялся, что без боя сдал неприступную крепость. Из Эфеса персидский гарнизон удалился, и Александр вступил и в этот город среди ликования жителей. Тотчас же была восстановлена демократия; некоторые из вождей олигархи­ческой партии, предавшие город Мемнону, были умерщвле­ны народом. Дальнейшее кровопролитие было предупреж­дено Александром, который этим поступком обеспечил себе симпатии зажиточных классов в Азии.

Теперь и остальные города Ионии и Эолии примкнули к Александру или без труда были приведены в покорность; повсюду было введено демократическое устройство и сло­жена дань. Только Милет, защищаемый сильным отрядом греческих наемников, отказался сдаться в надежде на под­держку персидского флота, который, наконец, вышел в море из Финикии и Кипра. Но флоту Александра удалось опере­дить врага и занять позицию у острова Лады в виду города, благодаря чему Милет был отрезан от моря. Персы бросили якорь напротив города, у Микале, и тщетно пытались вы­звать греков на морское сражение; они принуждены были оставаться беспомощными зрителями того, как Александр осаждал Милет и, наконец, взял его приступом.

После этого персидский флот не мог долее держаться у открытого берега Микале и потому ушел назад к Галикарнасу; здесь собрались все персидские сухопутные войска, ка­кие еще оставались в западной части Малой Азии. Галикарнас был превращен Мавсолом в первоклассную крепость, и Мемнон имел в виду сделать его своим операционным бази­сом для морской войны, которую он хотел в следующем го­ду открыть против Греции. Руководство войною было теперь всецело сосредоточено в его руках, так как персидский царь назначил его главнокомандующим всех боевых сил, как су­хопутных, так и морских. Флот Александра был недостаточ­но силен, чтобы с надеждой на успех принять сражение в открытом море, а так как, кроме того, приближалась зима, то большая часть кораблей была отпущена на родину. На служ­бе оставалась только небольшая эскадра, в том числе вы­ставленные Афинами 20 триер, которые должны были слу­жить залогом верности города. Сам царь повел свое сухо­путное войско на юг и скоро стал лагерем под стенами Галикарнаса.

Взять сильную береговую крепость, которой превосход­ный флот обеспечивает свободное сообщение с морем, было во все времена одной из труднейших задач военного искус­ства. Македонское войско еще не забыло тех уроков, кото­рые получил в этом отношении Филипп перед Перинфом и Византией. Между тем Александр ни в каком случае не мог оставить в тылу эту важную крепость, — иначе он рисковал потерять все, что добыл ранее; у него был только выбор — либо оставить значительную часть войска для наблюдения за городом, либо начать осаду.

В сущности это предприятие было не так безнадежно, как могло показаться с первого взгляда. Действительно, пер­сидский флот мог подвозить городу лишь свежие припасы, но отнюдь не подкрепления, ибо в приморских провинциях более не оставалось персидских войск, а вербовка наемников в Греции со времени объединения греческих государств под главенством Македонии была сильно затруднена. Ввиду этих соображений Александр решил идти на приступ; широ­кий ров, окружавший город, был заполнен, и вскоре орудия образовали проломы в стенах. Правда, первая атака была отбита, после чего осажденные позади разрушенных окопов возвели новые. Но было ясно, что эта преграда лишь на ко­роткое время замедлит успехи осаждающих, если гражданам не удастся разрушить неприятельские машины. С этой це­лью осажденные со всеми своими силами предприняли вы­лазку, но были отброшены назад и понесли большие потери.

После этого Мемнон потерял надежду отстоять город. Под прикрытием ночи он посадил свое войско на корабли и отослал его в Кос; персидские гарнизоны остались только в крепости Салмакиде и на соседнем острове Арконнес. Арсе­налы и ближайшие к стенам кварталы города были сожже­ны. Александр немедленно вступил в покинутый город, по­тушил пожар и принял меры к тому, чтобы граждане не под­верглись насилиям. Осада цитадели, ввиду неприступного местоположения последней, не обещала успеха; поэтому решено было не осаждать крепость, и для наблюдения за нею был оставлен отряд в 3000 человек под начальством Птолемея.

Теперь вся Кария, за исключением некоторых берего­вых пунктов, как Минд и Кавн, покорилась Александру. Звание сатрапа Карии было предоставлено последней из сес­тер Мавсола, какая еще оставалась в живых, — Аде, которая после смерти своего брата Идриея четыре года правила Карией, но затем была свергнута другим своим братом, Пиксодаром (выше, с.420). После этого Александр разделил свое войско; Парменион с фессалийской конницей и остальными союзниками расположился на зимовку в Лидии, а сам царь со своими македонянами направился далее в Ликию и Памфилию, которые покорились почти без боя. Затем Александр пробился через гористую Писидию, которая никогда не при­знавала персидского владычества, и в Гордионе, древней сто­лице Фригии, соединился с Парменионом (весною 333 г.). Отсюда он двинулся через Каппадокию к Киликийским воро­там, т.е. к тому проходу, где дорога из малоазиатского плос­когорья в Таре переваливает через Тавр. Персидский отряд, охранявший ущелье, при приближении царя обратился в бег­ство; Таре тоже был очищен персами, и Киликия подчини­лась победителю так же беспрекословно, как и остальные области Малой Азии.