Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии - [150]

Однако Александр быстро положил конец всем попыт­кам к отложению. Скорее, чем можно было ожидать, явился он со своим войском в Фессалию и заставил Союзное собра­ние вручить себе ту же верховную власть над союзом, кото­рою располагал его отец Филипп. Затем он двинулся к Фер­мопилам, созвал амфиктионов и так же беспрекословно был признан защитником Дельфийского святилища. Отсюда он пошел далее в Беотию, и его появления перед Фивами оказа­лось достаточно, чтобы предупредить взрыв революционно­го движения. После этого и афиняне прислали посольство приветствовать Александра, и он решил удовольствоваться этим, не требуя других ручательств за мирное поведение Афин. Тем временем в Коринфе собралось Союзное собра­ние; здесь договор, заключенный с Филиппом, был возоб­новлен, и Александр вместо своего отца избран главноко­мандующим. Затем царь вернулся в Македонию, где вспых­нувшие среди соседних варваров восстания настойчиво тре­бовали его присутствия.

Аттал, командовавший македонским войском в Азии, после воцарения Александра завязал сношения с Демосфе­ном; в то же время он старался вызвать в Македонии восста­ние с целью возвести на престол законного наследника, сына Пердикки Аминту. Теперь, после того как вся Эллада поко­рилась без боя, он стал искать мира с Александром. Но он зашел уже слишком далеко, чтобы царь мог простить его. Однако открыто идти против него Александр не решался, так как Аттал пользовался большой популярностью в вой­ске; поэтому царь сделал вид, что готов вступить в перего­воры, и отправил в Азию своего приближенного Гекатея из Кардии с поручением убить Аттала, что и было исполнено. Парменион, командовавший в Малой Азии наряду с Атталом, принял участие в этом кровавом деле, несмотря на то, что Аттал был женат на его дочери; всю свою долгую жизнь он верой и правдой служил царской фамилии, и теперь он не поколебался принести в жертву своего зятя, раз тот стал из­менником. Это убийство освободило Александра от самой тяжелой его заботы; теперь он мог приступить к осуществ­лению в Македонии тех мер, которые он считал необходи­мыми для упрочения своей власти. Аминта, несчастный пре­тендент против своей воли, был казнен; та же участь постиг­ла всех родственников Аттала и Клеопатры, а также всех сводных братьев Александра, из которых был пощажен один слабоумный Арридей.. Вдовствующую царицу Клеопатру позднее, во время одной из отлучек Александра, Олимпиада принудила к самоубийству.

С содроганием читаем мы об этих кровавых поступках; но мы не должны забывать, что греческие республики при подавлении революций обыкновенно поступали не лучше и очень часто проливали даже гораздо больше крови. Во вся­ком случае Александр достиг своей цели; пока он был жив, мир в Македонии более ни разу не был нарушен. Греция также, по-видимому, покорилась вполне; оставалось еще только наглядно доказать варварским племенам севера, что Македония и теперь столь же могущественна, как при Фи­липпе. С этой целью Александр весною (355 г.) выступил из Амфиполя; спустя десять дней он стоял у подошвы Гемоса, обитатели которого никогда не признавали македонского владычества. Тщетно пытались они загородить царю проход через теснины; Александр проложил себе путь и в знак своей победы принес на вершине горного хребта жертву фракий­скому Дионисию. Затем он спустился в страну трибаллов, побежденных, но не покоренных Филиппом (выше, с.384). Александр разбил их наголову, но не сумел взять дунайский остров Пеуке, куда они перевезли своих жен, детей и наибо­лее ценное имущество. После этого он с частью своего вой­ска переправился через реку и разбил гетов, которые хотели помешать его переправе, но тотчас же вернулся на южный берег; у него были более важные дела, чем завоевывать се­верные страны. Теперь трибаллы изъявили покорность, и Александр, поднявшись беспрепятственно вверх по течению Дуная, через восточные ущелья Гемоса вернулся в Пеонию.

Ему пора было вернуться, ибо в то время, как он стоял на Дунае, восстал иллирийский царь Клит, сын того Бардилиса, который некогда пал в борьбе с Филиппом. К восста­нию примкнули и независимые еще тавлантии, обитавшие у Адриатического моря в области Эпидамна, и жившие к севе­ру от них автариаты. Александр немедленно пошел против нового врага и проник далеко вглубь иллирийских гор. Здесь, при осаде крепкого Пелиона, он попал в очень опас­ное положение; некоторое время его армия была заперта со всех сторон, и только благодаря строгой дисциплине, гос­подствовавшей в македонском войске, ему удалось в конце концов разбить Клита и заставить его бежать из его царства в страну тавлантиев.

Между тем захват Малой Азии македонянами, наконец, убедил персидское центральное правительство в том, что государству с запада грозит опасность, — хотя оно, разуме­ется, далеко еще не сознавало всей величины этой опасно­сти. Поэтому персы прибегли к старому средству, которое в подобных случаях всегда оказывалось успешным, именно постарались вызвать раздор среди греческих государств. Персидский царь разослал письма, в которых призывал гре­ков к восстанию против Македонии и обещал им для этой цели обильные субсидии. Но одна только Спарта приняла эти предложения; в Афинах и прочих союзных с Македони­ей государствах покуда превозмог еще страх перед Алексан­дром, и они отвергли персидские деньги. Таким образом, персидские послы должны были удовольствоваться тем, что передали Демосфену крупную сумму — как говорили, 300 талантов — с поручением по собственному усмотрению употребить их в интересах персидского царя.