Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии - [15]

Одновременно с этой реформою предпринято было пре­образование податной системы. Подати союзников уже в 424 г. были увеличены до такой меры, что о дальнейшем по­вышении их нельзя было думать, особенно в данный мо­мент, когда держава колебалась в своих основах. Поэтому решено было совершенно уничтожить их и заменить пяти­процентною пошлиной со всех товаров, ввозимых и вывози­мых из гаваней союзного государства. От этой меры ожида­ли прежде всего увеличения государственных доходов; дру­гое преимущество новой системы заключалось в том, что она устраняла насильственное взыскание недоимок, которое более всего другого возбуждало ненависть союзников про­тив афинского владычества. Так как взимание пошлин всюду отдавалось на откуп подрядчикам, то реформу удалось про­вести без большого труда; единственное отличие нового по­рядка от старого состояло в том, что сбор отдавался теперь на откуп от лица государства. Это был, конечно, важный шаг со стороны Афин по пути к объединению государства; но при данном положении дел были бы уместны еще гораздо более решительные меры. Во всяком случае эта система ока­залась удобною, потому что, когда во время Коринфской войны Афины принялись восстановлять распавшуюся дер­жаву, они вернулись не к системе податей, а к системе пор­товых пошлин.

Между тем Афинское государство начало распадаться. Важнейшие острова — Эвбея, Лесбос и Хиос — тайно от­правили послов к Агису в Декелею или прямо в Спарту и заявили о своей готовности отпасть, как только у их берегов покажется пелопоннесский флот. В Спарте решено было прежде всего протянуть руку Хиосу, присоединение которо­го, ввиду значительности его флота и богатства финансовых средств, представлялось особенно важным. В Коринфе сна­ряжена была эскадра в двадцать одну триеру, предназначен­ная для отправки к Хиосу, но коринфяне наотрез отказались выйти в море до окончания предстоявших Истмийских празднеств. Благодаря этому в Афинах узнали о замыслах врагов, и когда пелопоннесцы, наконец, отплыли, они были встречены не менее сильным афинским флотом и принужде­ны искать убежища в Пирее, уединенной гавани на границе между Коринфом и Эпидавром. Здесь они подверглись бло­каде со стороны афинян.

Тем временем из Лаконии отправилась прямо к Хиосу эскадра в пять кораблей под начальством спартанца Халкидея. Его появления в гавани было достаточно, чтобы город перешел на сторону пелопоннесцев (около середины лета 412 г.); Эрифры, Клазомены, Теос тотчас последовали при­меру могущественного соседа. Экипаж пелопоннесских ко­раблей остался на Хиосе в качестве гарнизона: сам Халкидей с 25 хиосскими кораблями отплыл дальше, к Милету, и склонил его также к отложению, между тем как другая хиос­ская эскадра, поддерживаемая сухопутным войском, заста­вила примкнуть к восстанию соседние с Теосом города Эры и Лебедос. Затем 13 хиосских кораблей отправились к Лесбосу, где оба главных города, Метимна и Митилена, тотчас же перешли на их сторону; то же самое сделали и Кима, и Фокея на противолежащем Лесбосу материке.

Наконец, к союзу против Афин примкнула теперь и Персия. Отношения между обеими державами никогда не были хороши, а в последние годы еще значительно ухудши­лись. Дело в том, что малоазиатские сатрапы воспользова­лись войною Афин с Пелопоннесом для расширения преде­лов своего господства в Ионии; еще в 430 г. Колофон был взят персами, а во время Сицилийской войны к ним пере­шел, по-видимому, Эфес. Персия вступила в переговоры и со Спартою, однако безуспешно. С другой стороны, афинское правительство оказало поддержку восстанию сатрапа Писсуфна против персидского царя, а затем, после подавления мятежа, взяло под свою защиту сына Писсуфна, Аморга, ко­торый бежал в Ясос вблизи Милета. Теперь сицилийская ка­тастрофа, казалось, давала Персии возможность осуществить ее старые притязания на греческие прибрежные города в Малой Азии. Немедленно, еще зимою 413/412 г., Фарнабаз, сатрап Фригии при Геллеспонте, и Тиссаферн, новый сардский сатрап, завязали переговоры со Спартою и, как только Милет перешел к пелопоннесцам, Тиссаферн именем царя заключил с ними союз. Пелопоннесцы признали право царя на все области, принадлежавшие раньше ему самому и его предкам; царь со своей стороны обязался платить жалованье действовавшему в азиатских водах пелопоннесскому флоту впредь до окончания войны с Афинами. Таким образом, пе­лопоннесцы сразу избавились от всяких финансовых забот — правда, ценою выдачи азиатских греков варварам. Но об этом пелопоннесцы мало беспокоились; напротив, они за­ключали договор с заднею мыслью отнять у персов их добы­чу, как только покончат с Афинами. Однако, и Спарте при­шлось убедиться, что, вызвав духов, их не всегда бывает легко прогнать обратно. Пример, поданный Спартою, нашел среди ее врагов немало подражателей; таким образом, Ми­летский договор оказался первым звеном в той роковой цепи событий, которая в течение немногих десятилетий должна была сделать царя Персии верховным судьею во всех грече­ских делах.

Между тем афиняне усердно готовились к предстояв­шей войне, понимая, что она будет борьбою на жизнь и смерть. Получив известие об отложении Хиоса, они решили тронуть ту тысячу талантов, которая раньше была отложена как последний запас на случай крайней нужды. Эскадра из восьми триер, тотчас отплывшая в Самос под командою Стромбихида, была, конечно, слишком слаба сравнительно с превосходными морскими силами Хиоса, чтобы удержать другие города от отложения. Но скоро стали приходить под­крепления за подкреплениями: сначала 12 кораблей под на­чальством Фрасикла, затем 16 под командою Диомедонта и наконец 10 под командою Леонта; теперь Лесбос и Клазомены были снова покорены, Милет обложен блокадою, на Хи­ос были высажены войска, граждане его разбиты в несколь­ких сражениях и богатый остров сильно опустошен. Между тем запертым в Пирее пелопоннесским кораблям удалось прорвать афинскую блокаду и найти убежище в Кенхреях, коринфской гавани у Саронического залива. Сюда прибыл к флоту лакедемонский адмирал Астиох и тотчас с четырьмя кораблями отплыл в Хиос.