Гребцы галеры - [31]

Рой поднялся со стула также неспешно-ловко-быстро, как делал все, показал на них глазами:

— Все, братан. Молчим. Разговора не было. Я тебя еще найду, тогда продолжим.

Пожал мне руку выше локтя и пропал в гулкой пустоте коридора. Я поднял со стола свою посудину, подлил в остывший напиток кипятку и перебрался за столик к молодежи — послушать баек.

Хмурое утро разродилось вручением нам очередного подарка жизни.

— Это ссылка, — подняла Рат глаза от бланка командировочного предписания, — но ссылка почетная.

— Гм?

— А я всегда говорила тебе: язык не распускай.

— Да я вроде…

— Молчи. Песенки твои двусмысленные, шепотки с Роем на кухне… Рой изгой, отверженный. Он бывший десантник, профессиональный убийца, его все боятся. Но это не значит, что кто-нибудь испугается мелкого фельдшеришку Шуру. А вот за что я должна с тобой вместе страдать?

— Должно, за то, что плохо воспитала.

— Да уж…

— А что это за место такое — Кардин? И почему на целую неделю командировка? Что там делать?

— Кардин — брошенный город в Песках. Там есть вода, потому в его руинах собралась тьма всякого сброда чуть не со всей пустыни. Беглые преступники, бродяги, цыгане…

— Тут разве цыгане водятся? Никогда не видел!

— Цыгане везде водятся… Плюс ко всему нашей клиентуры там пропасть. В пустыне рехнуться несложно, тем паче в мертвом городе. Та еще обстановочка… По профилю из Кардина не госпитализируют, там и так, считай, филиал. А едем мы с тобой на ежегодный праздник богини Великой Пустыни, у нас его обыкновенно Фестивалем Безумцев зовут. Ну, что большие народные сборища для «Скорой» хуже стихийного бедствия — не тебе объяснять, работы будет выше крыши.

— Ты вроде сказала, ссылка почетная?

— Ну да. Живы будем — с пустыми руками не приедем. В Песках народ еще не отвык докторам подарками кланяться. Если будем…

Патрик к известию о поездке на Фестиваль отнесся спокойно, пожав плечами:

— Высплюсь хоть. Мне-то работать, поди, не придется. На безумцев я с вами и без того насмотрелся досыта, не в диво. А и то — люди все-таки. Не русалки с вампирами да лешими.

— Какими еще лешими? Леших не было вроде.

— А кто, по-вашему, дорогу на Тринадцатую подстанцию прячет? Договорились с лешаком, ясное дело. Шура, вы разве забыли? Вы же первый про него сказали.

Я хмыкнул, припомнив, что помянул лесного хозяина просто так, для фигуры речи. Но вслух сомнений выказывать не стал — кто его знает, может, и прав наш пилот. Я уже ничему не удивлюсь.

У входа в гараж нас поджидал Рой. Он задержал меня:

— На Фестиваль, слышал, вас послали?

— На его.

— Тогда возьми, — протянул сверток.

Развернув его, я обнаружил поношенную армейскую камуфляжную куртку, похожую на ту, какую любил таскать дома вместо ветровки в летнюю пору.

— Это еще зачем?

— По Кардину лучше так ходи. Среди жителей много вашим братом психиатром обиженных. Для них белый халат — что тряпка для быка. В машине не тронут, а в городе можно нарваться на неприятности. Зато дезертир никого не удивит — их там пруд пруди.

Поблагодарив, я попрощался, хлопнув по широкой жесткой ладони. Рой, кивнув, напомнил:

— Вернешься — потолкуем.

К старой караванной тропе, еле заметной средь высоченных дюн, сходилась вилка двух дорог. Патрик едва успел затормозить, чтобы не врезаться в огромный красивый автомобиль, несущийся по другой бетонке к тому же исчерченному непонятными знаками красному валуну, что и мы. Валун обозначал начало пути в глубь Песков. У его подножия пара отвратительных голошеих птиц рвала какую-то мерзкого вида добычу.

Остановились бампер к бамперу. Полыхнул светоотражающей краской на белом капоте крест. Шестиконечный. Снова и снова кривая дорожка приводит меня к медикам с Потерянной подстанции. Говорят, дурная примета. Но я-то уже не раз встречал их бригады — и ничего. Или чего? Знать бы.

Из фургона выгрузились трое ладных парней в голубой форме, водитель остался за рулем. Я выбрался навстречу коллегам, не без некоторого любопытства. Вообще-то, как мне уже пришлось убедиться, без веских причин Тринадцатая своих машин не посылает. Это наши диспетчеры любой чих принимают и регистрируют.

Чужаки начали разговор первыми:

— Что, в пустыню наладились, друзья?

— Вроде того.

— На праздничек богини?

— Ну да.

Вздох облегчения.

— Наконец-то собрались. Ваши совсем обнаглели, два года бригад на Фестиваль не отправляли. Хоть в этот раз догадались. Добро, мы в Песках не нужны. Иштван, звони, что мы свободны.

Один из парней вынул из кармана компактную супермодную рацию. Вдруг Люси, долго и напряженно всматривавшаяся в лица чужой бригады, удивленно пискнула, словно не веря сама себе:

— Сеппо?

Плотный зеленокожий малый с небольшими залысинами возле острых ушей, шагнув вперед, кивнул:

— Я все ждал, когда же догадаешься. Здравствуй, Люси.

— Но ты ведь умер!

— Все в этом мире относительно.

— Нет, ну ты же точно покойник, — не унималась моя начальница, — и очевидцы есть.

— Не помнишь: «Врет, как очевидец»?

— Да как тогда…

— Слушай, Рат, — потерял терпение парень, — ты думаешь, ты жива, что ли?

— Во всяком случае, по моим ощущениям, это так, — вскинула носик мышка, — а что, есть другие мнения?

— Есть. У тех, кто знал тебя там, раньше. Все вы, ребята, не менее мертвы, чем я. — Медик засунул шестипалые руки в карманы. — Патрик твой вместе со своим броневиком взлетел на воздух в Ольстере — ребята из Ирландской Революционной постарались. Им плевать, что за рулем О'Доннели — машина-то Королевских войск. Сама ты сгорела вместе с бригадой «Скорой» при пожаре на газораспределительной станции в Дирборне. Меньше надо было людской медициной увлекаться. А что касается вас… — Взгляд перешел на меня. — Как ваша, простите, фамилия?