Гражданственность и гражданское общество - [35]

Итак, сущность земского самоуправления XVI в. заключалась не только в самоуправлении, но и, что важно, в выполнении государственных приказных поручений, перелагавшихся с военно-служилых людей на местных выборных. Можно сделать вывод, что в таком виде земское самоуправление не служило и не могло служить исходной позицией в качестве зародыша гражданского общества в России. Однако в этих условиях, немыслимых для гражданского общества с точки зрения новой европейской философии, укреплялись черты общей ответственности, круговой поруки «мира», ставшей впоследствии особенностью российской жизни, ощущавшейся при любых политических условиях.

Земские соборы в XVI в. созывались в 1550, 1566, 1584 и 1598 гг. Эти «советы всея земли» (как их называли в памятниках XVII в.) были светским подобием «Освященных» соборов церкви, у которых они заимствовали само название «собора» и иерархический состав. Земские соборы собирались Иоанном IV дважды «для выработки общего постановления по особо важным вопросам государственной жизни и для принятия членами собора ответственного кругового ручательства в исполнение соборного приговора», и эти соборы по своему составу, по регулярности, по исходившей «сверху» инициативе собрания никак не подходят под пример европейского парламента [119]. Движение шло по пути расширения представительства, а затем в 1584 г. (подтверждение прав на державу Федора Ивановича) и в 1598 г. (избрание на царство Бориса Годунова) заключалось еще и в самостоятельном (без царской воли, по крайней мере) созыве, формулировании и принятии решений.

В ряде случаев отечественным прототипом гражданского общества пытаются представить определенный феномен, родившийся в конце XVIII в., известный как «общественность». Такой точки зрения придерживается, например, В. Волков [45], и, надо заметить, некоторые основания для подобного подхода есть. Понятие «общественность» в русском языке неоднозначно. В одном значении понятие общественности связано с представлениями об общественной солидарности, определенном качестве во взаимоотношениях людей в обществе. В другом — под общественностью понимается особая группа людей, читающая и политически активная публика.

Авторство этого термина обычно приписывается Николаю Карамзину; он ввел его в опубликованных в 1791 г. «Письмах русского путешественника» [111]. Известнейший русский историк ввел этот термин для обозначения особого качества человеческой солидарности — «духа общественности», или «мудрой связи общественности» [111, с. 176]. Более поздние исследования показали, однако, что впервые это слово использовал Александр Радищев в тексте 1789 г., имея в виду общественное мнение [99, с. 47].

В 1817 г. на русский язык была переведена книга Фергюссона «Опыт истории гражданского общества». В переводе понятие public spirit (дух общественности) было переведено как общественность [246]. Об «общественности» вновь заговорили в литературной среде на рубеже 40-х годов XIX в. Это понятие встречается в работах В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. П. Огарева и др., как отражающее идею социальной солидарности, специфического качества, формирующегося у людей, живущих в обществе.

С появлением и ростом численности разночинной интеллигенции, что сопровождалось формированием новых институтов общественного мнения и профессионализации литературно-критической деятельности, постепенно утвердилось и другое значение понятия «общественность», а именно круг людей, объединенный определенными ценностями, деятельностью и способом жизни. Новая пишущая и читающая общность, по своему образованию, доходу и видам деятельности явно выделяясь из массы простого народа, в то же время противостояла «салонному» аристократическому обществу. Обязательными качествами человека, претендовавшего на то, чтобы считаться представителем общественности, были «прогрессивность», активная заинтересованность популярной в кругах общественности, как правило, общественно-политической тематикой, деятельность в этой сфере.

Популярность этого понятия выросла в 60-е годы XIX в. в связи с реформами Александра II, когда в России бурно развивалась независимая пресса. Сформировалось специфическое, надсословное поле, объединившее образованные слои и группы читающей публики, представлявшее собой некую воображаемую общность.

Общественность, общественное мнение сразу встало в критическую позицию по отношению к государству. Независимая пресса апеллировала к общественности и общественному мнению и одновременно воспроизводила их в качестве социального института. Таким образом, вырабатывая альтернативную официальной повестку дня, оттачивая свою позицию в сфере общественных дебатов, общественность стала важным субъектом общественного действия.

По ряду признаков общественность мы могли бы отнести к элементу гражданского общества. Это люди и группы людей, осуществляющие деятельность, независимую от государственной власти, обычно критически к ней настроенные.

Но уже один признак сразу вырывает российскую общественность из области привычного содержания понятия «гражданское общество». Рынок, частная собственность почитается одним из наиболее значимых источников и элементов классического гражданского общества. Сущностные черты антропологии гражданского общества вращаются вокруг защиты собственности и «экономического человека». Сам термин «civil society» в английском языке на немецком звучит как «burgerliche Gesellschaft» от родственного Burger, буржуа. Сфера капиталистического свободного рынка существовала в России и развилась к началу XX в., это несомненно. Проблематично другое — как она соотносится с идеей и практикой общественности.