Гражданская война Валентина Катаева - [21]

Судьба, точно квитаясь за пять лет старой, настоящей войны,  послала ему все, что он хотел завоевать на этой новой войне: непревзойденно крепкую и счастливую семью, успех всех видов и степеней, невероятное долголетие, богатство, славу человека, помогавшего другим, а не губившего их. С какой бы ностальгией он ни вписывал в "Траву забвения", что он, "быть может", мертв с самого 1920-го, всем этим он пользовался и наслаждался; и о нем куда больше, чем о самом Стивенсоне, можно было бы сказать знаменитыми словами Стивенсона: "радостно он жил, и радостно умер".

Но что-то всю жизнь заставляло его вновь и вновь забрасывать в океаны написанных им слов бутылки с записками о той, проигранной войне. Он не хотел не только забывать ее, он хотел дать о ней знать – тайно, подпольно – но все же дать о ней знать в своих текстах. Мы перечислили  добрый десяток текстов – от "Короленко" и "Записок о гражданской войне" до "Вертера" – в которых Катаев осторожно, но неостановимо всаживал кусочки верхушки от того айсберга, которым была его Гражданская война. Катаев даже сам в "Траве забвения"  описал эту жажду, наделив ей бандита и палача, "налетчика..., убивавшего топором целые семьи... а кроме того, добровольного палача деникинской контрразведки... Теперь его тащили из камеры для того, чтобы вывести в расход, и он... норовил как можно разборчивее, громадными буквами написать на обоях свою фамилию: Ухов. Его тащили, а он все писал, разрывая обои, одно за другим – Ухов, Ухов, Ухов, Ухов... – пока..."

ОСНОВНЫЕ ИСТОЧНИКИ.

Сочинения Валентина Катаева.

П.В. Катаев. Доктор велел мадеру пить [воспоминания об отце].

С.З. Лущик. Реальный комментарий к повести ["Уже написан Вертер"] // В. Катаев. Уже написан Вертер. Одесса, 1999.  (К сожалению, доступно мне лишь частично).

Белла Езерская. Комментарий к комментарию [С.Лущика].

О.Лекманов, М.Рейкина и др. Валентин Катаев, "Алмазный мой венец". Комментарий.

С.Куняев. Крупнозернистая жизнь.

И.А.Бунин. Окаянные дни.

Устами Буниных.

С.Гитович. Из воспоминаний // Воспоминания о Михаиле Зощенко.

А.Власов. О бронепоездах добровольческой армии // Россия забытая и неизвестная. Т.18, 20.

А.Власов. Бронепоезда в последних боях на Украине // Россия забытая и неизвестная. Т.21.

К сожалению, недоступна мне пока новейшая монография о Катаеве: М. Литовская. Феникс поет перед солнцем: феномен Валентина Катаева. Екатеринбург, 1999. Однако, судя по рецензии, собственно биография Катаева интересует автора мало; главный ее предмет – катаевские сочинения.

ЭКСКУРСЫ И ПРИМЕЧАНИЯ

1. В "Траве Забвения"  Катаев описывает встречу между ним и Буниным летом 1918 года, при австрийской оккупации Одессы. Бунин говорит о Катаеве, видя его впервые после Первой мировой:  

"- Офицер. Георгиевский кавалер. Демобилизован.  Вырос,  возмужал. -  Он

покосился на мою правую ногу,  которая  еще  не  слишком  твердо  стояла  на

ступеньке. - Ранен. Но кость не задета?..

     Я, по своему обыкновению, закашлялся от смущения. Он тут  же  навострил

уши, прислушиваясь  к  моему  хрипловатому,  гораздо  более  глубокому,  чем

раньше, жесткому кашлю.

     - Газы? -  полуспросил  он. -  Фосген? -  И  протянул  мне  свою  такую

знакомую  сухую  руку  с  дружелюбно  и   откровенно   открытой   ладонью. -

Здравствуйте, Валя, - сказал он, как мне показалось, любуясь мною. - Молодой

поэт Валентин Катаев!... Уходя, он (Бунин) скользнул взглядом по моей офицерской шашке "за храбрость"  с

анненским красным темляком, одиноко висевшей на пустой  летней  вешалке,  и,

как мне показалось, болезненно усмехнулся. Еще бы: город занят  неприятелем,

а в квартире на виду у всех вызывающе висит русское офицерское оружие!"

Получается, что Бунин хорошо себе представлял боевую деятельность Катаева в Первую мировую войну, храбрость, проявленную им там, ранения и награды, полученные им там. Не менее ярко видно, что Катаев в процитированных фразах "ТЗ" очень хочет подчеркнуть, как боготворимый им писатель примечает и, "любуясь", отмечает его, Катаева, военные доблести и заслуги. Бунин даже наделяется для такого случая сверхчеловеческой проницательностью: слыша летом 18 года жесткий кашель Катаева, он сразу догадывается, что дело тут не в простуде и не в том, что Катаев попросту поперхнулся (хотя именно так оно и было – Катаев "закашлялся от смущения"), а прямиком в газовом отравлении полуторагодичной давности (о котором Бунин до сего момента и вовсе ничего не слыхал, да и теперь не услышал).

Но вот что странно: 15/28 октября 1919 года Катаев, как мы помним, писал Бунину с фронта. с "Новороссии": "Я исполняю свой долг честно и довольно хладнокровно, и счастлив, что Ваши слова о том, что я не гожусь для войны – не оправдались. Работаю от всего сердца. Верьте мне".

Одно из двух. Либо Бунин в своем представлении о военной доблести вознесся уж до таких высот, что два ранения, отравление газом, Георгий и Анна за храбрость на Первой мировой ничего для него не значили и не мешали ему считать, что человек, всем этим отрекомендованный, на самом деле вовсе не годится для войны и должен еще доказывать ему свое хладнокровие и честность в исполнении воинского долга, -