Гражданская рапсодия. Сломанные души [заметки]

Шрифт
Интервал

1

Здесь и далее даты по старому стилю.

2

Вооружённое выступление юнкеров военных училищ в Петрограде. Началось 29 октября, но уже на следующий день было подавлено.

Генералы и офицеры, арестованные по приказу Керенского и содержащиеся в Старом Быхове. Освобождены последним приказом генерала Духонина.

3

Особого кроя пальто.

4

Воспитанницы института носили форменные платья различных цветов; чем светлее цвет, тем старше курс.

5

Органы управления Донской областью.

6

Нахичевань-на-Дону в то время являлся пригородом Ростова-на-Дону.

7

Прибыв на фронт, Гвардейская рота (60 штыков) высадилась на станции Ряженое и попыталась выбить оттуда отряд красногвардейцев. Красные обошли станцию, захватили эшелон, на котором прибыла рота, и расстреляли всех, кто в нём находился, в том числе медицинский персонал.

8

Военное училище в Москве, осуществившее в октябре 1917 года единственный выпуск женщин-офицеров в России (по разным данным от 17 до 26 человек). Почти все они вступили в Добровольческую армию.

9

Небольшой лес или роща.

10

«Марш коммунаров», музыка Васильева-Буглая, слова Кириллова.

11

Популярные в Российской Империи армянские коньяки компании «Шустовъ и сыновья».

12

День именин члена царской семьи.

13

Стихотворение Валерия Брюсова.

14

Начало оврага, балки или лощины.

15

Надежда умирает последней.

16

Николай Гумилёв. Во время Первой мировой войны служил сначала вольноопределяющимся в лейб-гвардии Уланском полку, за бои в котором получил два солдатских Георгиевских креста, затем продолжил службу офицером в гусарском полку и в русском экспедиционном корпусе во Франции.

17

Стихотворение Анны Ахматовой, обращённое к сыну, Льву Гумилёву, по поводу награждения его отца вторым Георгиевским крестом. В ироничном духе стихотворения можно разглядеть осложнившиеся отношения между Ахматовой и Гумилёвым.

18

Рондель — геральдический знак в форме круга, используемый в качестве опознавательных знаков в военной авиации. В русской армии этот знак имел цвета государственного флага, с приходом к власти большевиков до принятия звезды, он был красным.


Еще от автора Олег Велесов
Америкэн-Сити

Вестерн. Не знаю, удалось ли мне внести что-то новое в этот жанр, думаю, что вряд ли. Но уж как получилось.


Лебедь Белая

Злые люди похитили девчонку, повезли в неволю. Она сбежала, но что есть свобода, когда за тобой охотятся волхвы, ведуньи и заморские дипломаты, плетущие интриги против Руси-матушки? Это не исторический роман в классическом его понимании. Я обозначил бы его как сказку с элементами детектива, некую смесь прошлого, настоящего, легендарного и никогда не существовавшего. Здесь есть всё: любовь к женщине, к своей земле, интриги, сражения, торжество зла и тяжёлая рука добра. Не всё не сочетаемое не сочетается, поэтому не спешите проходить мимо, может быть, этот роман то, что вы искали всю жизнь.


Рекомендуем почитать
Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».