Гражданин Империи Иван Солоневич - [124]

.

Вместе с Солоневичами «Сигнал» приходил к следующему заключению:

«Ненужность эмиграции для России — мысль, пущенная большевицкой ложью и провокацией ГПУ, для саморазложения этого, единственно целого, единственно свободного культурного слоя нации.

Белый «штабс-капитан», сидящий сейчас за шоферским рулем или стоящий за фабричным станком рабочего, нужен России, не как рабочий или шофер, а именно как офицер, как элита русского народа, единственно оставшаяся для национального возрождения и государственного восстановления нашего отечества. <…>

Эмиграцию нужно организовать. Дееспособной национальной эмиграции нужно сговориться и сговориться сейчас же, не теряя времени для борьбы с большевизмом, хотя бы здесь, заграницей, на первых порах»[518].

«Мы судили о Солоневичах по их «Голосу России». Теперь мы судим о них по их живым парижским докладам. Солоневичи ярки, полны любви к нашему несчастному народу и преисполнены непримиримостью к его поработителям. Солоневичи зовут эмиграцию на путь единения для борьбы со сталинской сатрапией», — заключал «Сигнал»[519].

Эмигрантский Париж был покорен.

«В чем успех, выпавший на долю братьев Солоневичей? — спрашивал обозреватель газеты «Возрождение» в статье от 6 августа. — Почему их поездка по Европе, их турне по эмигрантским центрам и выступления на закрытых собраниях, посещаемых лишь эмигрантами, находят такой горячий отклик?

Дело и не в содержании докладов, и не в их изложении. Не в том, что они приводят новые факты или пережевывают старые. Все в том, что бр. Солоневичи, вырвавшись из СССР и Соловков, сумели до сего времени сохранить ощущение тамошних условий жизни. В том, что свои ощущения они умеют передавать эмигрантской аудитории. В том, что благодаря им между закабаленной Россией и Россией свободной протянулись живые нити. К пониманию умом прибавилось освеженное, омоложенное, если так можно сказать, понимание сердцем.

Беседуя с галлиполийцами в Париже, один из Солоневичей сказал: «Мы, эмигранты, можем между собою спорить. Ссориться друг с другом не имеем права, а драться за Россию пойдем плечом к плечу». Такой призыв к действенному единению и, с другой стороны, решительное отметание «соглашенцев» и «оборонцев», призыв бодрый, радующий и убеждающий, вот основное, чем проникнуты доклады гостей из Софии. Даже вещи неприятные, грустные и тяжелые они подносят слушателям так жизнерадостно, что подкупают их сердца. Они умеют также пользоваться эффектными приемами. Разве плохо было сделано на докладе о беспризорных, когда в рядах многочисленных слушателей, во главе с вел. князем Андреем Владимировичем, находились представители всех национальных эмигрантских группировок? Сперва мрачная картина советской жизни, живой рассказ о детях СССР, замученных и исковерканных советской властью, множество примеров, а затем — чтение по газете напыщенных дифирамбов руководителям Советского Союза, якобы широко и бескорыстно заботящимся о своей молодежи. Гнусная статья! Но каково впечатление аудитории, когда оратор, выдержав паузу, спокойно показал широкий лист газеты: «Младоросская Искра»…

В парижском собрании союза галлиполийцев адм. Кедров приветствовал редактора «Голоса России» искренними и теплыми словами благодарности за их работу на пользу эмиграции. А председатель Отдела полк. Абаимов даже сравнил их с… Мининым и Пожарским. Пусть такое сравнение несколько удивляет. Но важен факт: всегда настороженные к докладчикам из СССР галлиполийцы видят в Солоневичах своих друзей.

Так же тепло встречали Б. Солоневича в Лионе, где на его докладе было несколько сот человек. Так же тепло и внимательно отнесся к ним вел. кн. Андрей Владимирович, в частной беседе разговаривавший с братьями около трех часов. И недаром И. Л. Солоневич гостил 1-го и 2-го августа в провинции у председателя РОВС-а ген. Е. К. Миллера. И не без основания каждый день бр. Солоневичи выступают в разных собраниях и кружках, как бы сделавшись, говоря на парижском арго, «ведеттами дня»[520].

Восторги «Возрождения» разделяли, впрочем, далеко не все. Е. В. Саблин, бывший первый секретарь посольства Российской Империи в Лондоне, писал другому экс-дипломату В. А. Маклакову 1 августа: «Братья Солоневичи докатились до Парижа. «Возрождение», конечно, захлебывается от восторга… Читали ли Вы заметочку в названной газете в номере от пятницы 30-го июля под названием «Доклад бр. Солоневичей»? Прочтите непременно. Дальше идти некуда в смысле втирания очков эмиграции. В заметочке сей утверждается, что в связи с неизбежной и близкой революцией на родине отношение иностранцев к эмиграции должно будет измениться и уже меняется. Из недавних париев <…> эмигранты превращаются в людей, которые получат право говорить твердым языком, предъявлять требования и утверждать — не забывайте, что мы будущая власть России. Не правда ли, очаровательно. Я готов простить Семенову все его благоглупости за сей перл. Мы будущая власть России. Кто это мы, позволительно вопросить?»[521]

Зато Солоневичи, наконец, получили возможность донести свои мысли до представителей Династии. Еще до личного знакомства с ними, 26 июля, Великий Князь Андрей Владимирович писал августейшему брату, стремясь воздействовать на него в антимладоросском духе: «Дорогой Кирилл, сюда прибыли на некоторое время из Софии братья Солоневичи, которые читают доклады, очень интересные и поучительные. Чтобы дать им возможность более откровенно высказаться, на днях будет устроено маленькое собрание. Мне говорили, что возможно, что Ты и Владимир будете здесь на днях, и я уверен, что Владимира этот доклад братьев Солоневичей очень заинтересовал бы. Ежели Вы не собираетесь сюда на днях, то может быть Ты бы хотел лично их выслушать, чтоб непосредственно получить самые точные сведения о том, что делается в России, в этом случае, я думаю, можно было бы устроить их поездку в С <ен> — Бриак. Они остаются тут еще дней десять. Буду ожидать ответа по этому вопросу. Сердечно Твой Андрей»