Гравитация - [38]

Столики в этом уютном местечке отделены друг от друга декоративными перегородками, по которым вьется декоративная лоза винограда. Весьма мило и вдобавок создает ощущение практически полной конфиденциальности. Правда, она относительна, так как разговоры и громкие голоса спрятать за перегородки невозможно, но это всё равно делает обстановку очень милой. Мне достаточно немного повернуть голову, протягивая руку к чашке с латэ, чтобы убедиться в том, что Габриил пересекает пространство зала и направляется к своему столику, расположенному как раз за моей спиной. Он устраивается поудобнее в мягком кресле, шутит с официантом, подающим ему меню. Затем наступает недолгая тишина. Официант возвращается, неся на подносе кофе со сливками и два круассана. Я знаю наизусть то, что этот человек заказывает практически каждый день.

Очевидно, что я зря так рискую, оказываясь рядом с бывшим. Проходит более двадцати минут, а он сидит в полном одиночестве и наслаждается ароматным кофе. С другой стороны, а чего я ожидала? Что вот так приду и сразу узнаю все планы и гадкие мысли, гнездящиеся в его голове? Конечно же нет. Уже окончательно убедившись в отсутствии результатов, я думаю о том, что можно попробовать уйти, не привлекая внимания. И в этот момент раздается негромкая мелодия звонка, так же хорошо мне известная. Габриил отвечает не сразу, но с первых же его слов я понимаю, что вселенная решила вернуть мне должок.

— Ну наконец-то, — ворчливо произносит бывший, — если бы ты знал, какие это ужасные дни. Я весь на нервах.

Он молчит, слушая собеседника, затем понижает голос, начиная делиться своими переживаниями:

— Они не позвонили потом. Я даже не знаю — что мне думать. Словно канули в воду. И это при всём том, что она до сих пор молчит и не дает знать о себе, полиция, звонки, все такое. Могли эти парни просто взять деньги и сбежать? Ты уверен?

Бедняжка. Лишиться и денег, и уверенности в своем плане. Почти жаль неудавшегося злодея. А он тем временем продолжает говорить, и в голосе его чувствуется некоторое облегчение: — В любом случае я уверен, что она не станет поднимать шум. Не должна, я ее знаю.

Я еле слышно скриплю зубами от злости. Когда доброе отношение расценивают как кретинизм, хочется платить людям той же монетой, какой они размениваются с тобой.

— Во всяком случае, этот молодой мужчина, который посоветовал всегда выбирать самый удобный путь к решению нашей проблемы, даже не знает, какую огромную услугу мне оказал. А ведь мы всего лишь случайно перекинулись парой слов, когда были на встрече в комитете. Он даже не подозревает, что его фраза пришлась как нельзя кстати. Я бы сам долго не смог решиться на радикальные меры, а тут — такая отличная фраза, такой мощный толчок. Да, да, — бывший смеется, — ты видел его потом на вечере. Какая у него была спутница! Обожаю рыжеволосых.

Если сердце действительно может пропускать удары, то оно явно решило взять паузу секунд на пять. Рыжеволосая спутница. Женщина, с которой был Гаспар. Мужчина, оказавший услугу бывшему, посоветовавший добиваться своей цели самым удобным путем. Человек, надоумивший Габриила нанять людей, чтобы убить меня за одну роспись на документе. Он знал, что произойдет, иначе потом не оказался бы там, в старом сарае, чтобы оставить от несостоявшихся убийц лишь пару кистей как собственную роспись. Гаспар знал — с кем говорит и, вероятней всего, догадывался о том, что его слова подтолкнут Габриила и Алана к убийству.

Он хотел, чтобы они сделали этот шаг.

И вместе с тем он приходит в мой дом. Он заботится обо мне, как о близком ему человеке. Для чего это нужно? Улыбаться и спрашивать о моем самочувствии, перевязывать ободранные руки, касаясь их и зная, что это сделано благодаря ему. Не проще ли было бы тогда самому избавиться от меня в один из вечеров, которые Гаспар проводит, улыбаясь и разговаривая со мной, как старый друг? Или же он хочет, чтобы его руки не были замараны моей смертью, пусть лучше кто-то другой сделает это за него?

Я практически ничего не слышу. Ни голоса за спиной, ни музыки, ни чьего-то смеха. Вокруг меня — пузырь тусклой пустоты. Это всего лишь шок, не более, и я делаю вдох, затем задерживаю воздух и потом выдыхаю его. Много раз, пока пустота не отходит куда-то назад, а я не возвращаюсь в мир цвета и звука.

Колесо ножей-сомнений совершает еще один оборот, но теперь оно движется медленней, и борозды от его следов куда как глубже. Скоро оно остановится, а вместо кровящих полос начнут появляться мертвые куски там, где раньше было доверие. Теперь я уже больше не сомневаюсь в том, что человек, которого я знаю как Гаспара, имеет двойное дно. И второе лежит слишком глубоко, чтобы можно было его разглядеть и остерегаться.

Я выхожу из кафе почти следом за Габриилом. Мне практически нет дела до него больше. Теперь, когда я знаю гораздо больше о людях, которых считала лучше, чем они есть, я словно перестаю думать эмоционально и торопливо, как раньше. В голове холодно щелкают мысли, которые четко формируются в схему действий. Холодно — потому, что наружу всплывает моё второе Я, которое не всегда укладывается в рамки добра и милосердия.