Грановский [заметки]
1
Здесь и далее в скобках сначала указывается номер источника в списке литературы, помещенном в конце книги, затем курсивом — номер тома, если издание многотомное, и далее — страницы источника, источники отделяются точкой, страницы — точкой с запятой (Ред.).
2
К этому месту в «Переписке» Грановского сноска редактора: «Речь шла о крепостных крестьянах».
3
Об этом понятии шла речь еще в переписке Станкевича с М. А. Бакуниным, когда Станкевич вместе с Грановским находился (в январе 1838 г.) в Берлине (83, 650), так что обсуждение проблемы восходит к периоду формирования воззрений Грановского.
4
Следует иметь в виду некоторую трудность адекватного восстановления отношения Грановского к народным массам по его переписке: в ее единственной публикации в виде отдельного издания «опускались места, подчеркивающие демократические черты мировоззрения ученого…» (35, 23).
5
Это, очевидно, не совсем точная передача мысли Грановского. Он всегда подчеркивал, что древняя цивилизация разлагалась изнутри и только поэтому могла быть разрушена варварами.
6
Эти слова (как, впрочем, и цитированное письмо к Чичериной и некоторые места из печатных статей. — Ср. 3, 447) свидетельствуют о том, что Грановский следил за рабочим движением на Западе. Он черпал эти сведения не только из книг, но и из немецких газет, которые, по свидетельству Б. Н. Чичерина, получал (см, 88, 75).
7
Можно согласиться с публикатором писем Грановского к Герцену, который утверждает в комментарии к этой публикации, что после 1848 г. «Грановский оставался непримиримым врагом деспотизма Николая I; письма его дышат ненавистью к угнетателям просвещения и литературы…» (87, 88).
8
Подробнее о любомудрах см, 53, о Надеждине см. 54.
9
На теснейшую связь идей Грановского с воззрениями Станкевича указал И. С. Тургенев, который и сам подпал под воздействие главы Московского кружка. Важно также отметить, что воздействие Станкевича на Грановского, Тургенева, а также и на В. Г. Белинского шло именно и главным образом по этой линии — по линии подчеркивания идеи свободы личности, необходимости ее гармонии с обществом.
10
В студенческие годы да и в курсах 40-х годов Грановский положительно оценивал рассмотрение Гегелем и «древнего мира» (см. 8, 359. 19, тетр. 2, л. 4 об.).
11
Рассмотрение истории народов по их «моментам» и «возрастам» мы находим у Гегеля, который дает периодизацию истории, исходя из некоторых «принципов всемирной истории»: первый (Восток) — это «непосредственное сознание, субстанциальная духовность» (46, 101; 99); второй (греческий мир) — «нравственное начало», запечатленное «в индивидуальности» и потому означающее «свободное хотение индивидуума»; третий (Рим) — «царство абстрактной всеобщности» и, наконец, четвертый (германский мир), когда «старческий возраст духа оказывается его полною зрелостью, в которой он возвращается к единству, но как дух» (46, 101;,103). Занимаясь «делением истории» на периоды и проводя в этой связи «сравнение с возрастами человека», он сравнивает Восток с «детским возрастом истории», Среднюю Азию — с «юношеским возрастом», «римское государство» — с «возрастом возмужалости истории», «германское государство… при сравнении с возрастами человека… соответствовало бы старческому возрасту» (46, 101; 99; 103).
12
Для научной и просветительской работы Грановского характерно, что он внимательно следил за новейшей западной исторической литературой и осведомлял о ней своих слушателей и читателей с молниеносной быстротой. Так это было не только с названной книгой Ф. Мишеля, но и с книгами Б. Г. Нибура (Niebuhr В. G. Vortrage uber romische Geschichte. Berlin, 1846–1847. Т. 1–2), А. Шмидта (Schmidt A. Geschichte der Denk- und Glaubensfreiheit. Berlin, 1847) и другими.
13
Вот почему никак нельзя согласиться с мнением М. Азадовского, который усматривал в процитированной рецензии Грановского отрицание «творческой роли народных массс в историческом развитии», а в статье Белинского «О сельском чтении» — критический ответ Грановскому (см. 32, 146). Наоборот, цитаты, которые приводит М. Азадовский из статьи Белинского, показывают единомыслие обоих друзей в этих вопросах, в том числе и об их отношении к славянофилам, «мистическим философам», как называет их Белинский (см. 41, 70, 367).
14
Неправ был редактор первого издания Сочинений Грановского, когда, публикуя запись лекции Грановского «Об Океании и ее жителях», говорил, что этой теме «не находилось места в университетском курсе» (3, 564).
15
Это — та же фактическая ошибка современной Грановскому науки о первобытном обществе; дело обстояло на самом деле наоборот: род разложился на семьи, но это стало известно много позже.
16
Ср. у С. А. Асиновской: в конце 40-х годов «возрос интерес Грановского к вопросам социальной и экономической истории…» (38, 10). Известно, что в библиотеке Грановского имелись сочинения экономистов и что он читал эти книги.
17
Курсы 50-х годов обнаруживают, что и в эти, как и в 40-е, годы у Грановского не исчезал значительный интерес к отечественной и иностранной исторической литературе. Не говоря уж о том, что к каждому крупному отделу курса Грановский указывал слушателям новейшую русскую и европейскую литературу, он ссылался на нее и полемизировал с ней в самом курсе. Так, в курсе средних веков 1849/50 учебного года он давал высокую оценку сочинению П. Н. Кудрявцева «Римские женщины», тогда еще не вышедшему отдельной книгой (вышла в 1856 г.), ссылался на московского профессора Д. Л. Крюкова; он полемизировал с историками А. Шмидтом и Ф. Ж. М. Шампаньи по поводу слишком тесных сближений античности и современности, критиковал пренебрежительные отзывы Г. Лео о Я. Гусе и чехах, спорил с Гизо по вопросу о быте древних германцев, ссылался на новейшие работы Ф. К. Савиньи, на труды по первобытной культуре и т. п.
18
В этом отношении нельзя не указать на одно противоречие в оценках Грановского Чернышевским. Называя здесь Грановского «великим ученым» и ставя его выше названных европейских историков, он в этой же статье пишет, что «собственно в европейской науке его сочинения не могут произвести эпохи», т. е. отрицает, что он был «великим ученым». Утверждение Чернышевского о том, что служение Грановского просвещению народа, а не разработка специальной науки было следствием сознательного выбора ученого-патриота, а вовсе не его неспособности к собственно научно-исследовательской деятельности, представляется развитием идеи, высказанной И. С. Тургеневым в письме, направленном им в редакцию «Современника» (возглавлявшегося в то время Н. Г. Чернышевским) на следующий же день после похорон Грановского и напечатанном в нем.
19
Так, например, в письме к Грановскому И. В. Киреевский просит прислать записи его лекций, а публикатор письма В. Сахаров утверждает, что Киревский, по-видимому, получил «конспекты и описания отдельных лекций от своей тетушки, писательницы А. П. Зонтаг» (80, 249), которая, следовательно, также имела эти лекции.
20
Грановский Т. Н. Полн. собр. соч. СПб., 1905. Т. II. С. 64–71.
21
Отдел рукописей Гос. библ. СССР им. В. И. Ленина. Курсы приводятся в порядке хронологии.
22
Отдел письменных источников Гос. Историч. музея.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге излагается жизненный и творческий путь замечательного русского философа и общественно-политического деятеля Д. И. Писарева, бесстрашно выступившего против реакционных порядков царской России. Автор раскрывает оригинальность философской концепции мыслителя, эволюцию его воззрений. В «Приложении» даются отрывки из произведений Д. И. Писарева.
Книга посвящена одному из крупнейших мыслителей второй половины XVIII — начала XIX века. Особое внимание в ней уделяется творческой биографии мыслителя. Философское и естественнонаучное мировоззрение Гёте представлено на фоне духовного развития Европы Нового времени.Для широкого круга читателей.
Н. Милеску Спафарий (1635–1708) — дипломат, мыслитель, ученый, крупнейший представитель молдавской и русской культуры второй половины XVII — начала XVIII в. Его трудами было положено начало развитию в Молдавии философии как самостоятельной науки.В книге рассматривается жизненный и творческий путь мыслителя, его философские взгляды, а также его дипломатическая деятельность.
Книга посвящена жизни и творчеству великого арабского мыслителя XIV - начала XV в. Ибн-Хальдуна, предпринявшего попытку объяснить развитие общества материальными условиями жизни людей. В ней рассматриваются и общефилософские, экономические и социально-политические взгляды философа. Особое внимание уделено его концепции государства. Книга предназначается всем интересующимся историей философии и социально-политической мысли.