Гранит 2 - [2]

Посмотрев вперёд, туда, где вода и небо смыкались на линии горизонта, Гранит вздохнул и невесело пошутил:

- Почему моряки не любят, когда им говорят, что они плавают и постоянно поправляют, что по морю не плавают, а ходят? При этом нет звания капитан дальнего похода, а есть капитан дальнего плавания.

Потом опять вздохнул, плюнул в воду и заработал веслом, поочередно делая несколько гребков с одной стороны и с другой. Из-за отсутствия уключин у него не сразу получилось приловчиться к подобному способу гребли. Постоянно из-за этого сбивался с курса, но тут выручало солнце и старые навыки ориентирования по нему, полученные ещё на Земле. За первые несколько часов он всего лишь пять раз доставал компас и сверялся с ним, корректируя направление движения.

В первые сутки плавания не произошло ни единой опасной встречи. Несмотря на это, ночью заснуть он не смог, хотя и был уверен, что его подготовка с закалкой характера и бессонница на нервной почве, несовместимы. Возможно, виноваты в том были непривычная обстановка и отсутствие твёрдой почвы под ногами.

Глава 1

В обозначенные великим знахарем сроки Гранит не уложился и проболтался на волнах почти трое суток вместо указанных двух. Сначала несколько часов лежал на дне лодки и был ни жив, ни мёртв, пока в стороне с рёвом проносились штурмовики и дроны внешников, устроивших бомбардировку далёкого квадрата морской глади. Потом он свернул в сторону и совершил огромный крюк, обходя огромную плавучую платформу, усыпанную орудийными и ракетными установками, как лицо подростка прыщами.

И, несмотря на всё это, он всё же сумел выйти почти точно в то место, о котором ему говорил Айподох. Фактически это был подвиг, так как пройти идеально по маршруту, проложенному по воде, то есть, без ориентиров, да ещё имея лишь простой компас в виде иглы на нитке – это достойно огромного уважения. Правда, существовал шанс, что немалую долю в этом деле взял на себя подарок великого знахаря. Всё-таки, он был слишком необычным для простой портняжной иглы с куском дратвы.

И когда он увидел далеко впереди высокий берег, то его выдержка дала слабину. Сердце учащённо забилось, руки неосознанно заработали веслом быстрее, ещё быстрее, ещё. Яркая зелень деревьев намекала, что под ней можно будет укрыться от чужих взглядов и расслабиться, почувствовав себя в некоторой безопасности.

Лодку он заставил носом выползти на берег, воткнул весло в песчаное дно и одним движением оказался на суше. И тут же замер, опустившись на одно колено, он стал слушать окружающий мир. К счастью, нигде поблизости не лязгнул затвор, не захрустели ветки и не зашуршала трава, не раздалось вожделеющее урчание заражённых. Убедившись, что сию минуту ему опасность не угрожает, Гранит повернулся к лодке, взялся за её нос и полностью вытащил на берег. Затем выдернул весло и кинул его в кусты, после чего затолкал в них и своё плавательное средство. Теперь патруль внешников ни с воды, ни с воздуха не найдёт следов человека, высадившегося в этом месте на берегу.

Берег очень густо зарос кустарником и высокой травой с огромным количеством крапивы и борщевика. С одной стороны, это было хорошо, так как в этих зарослях была видна любая стёжка, любой след, оставленный любым живым объектом крупнее овчарки. И как раз всего этого трейсер не наблюдал. Плохим же было то, что продираться сквозь заросли приходилось с большим трудом. Тем более, стоило учитывать, что трое суток Гранит находился в неподвижном состоянии – в резиновой лодке не погуляешь, ноги не разомнёшь.

- Мать!.. Да мать вашу… мать… да что б вас! Ма-а-ать! - матерился трейсер, когда проходил сквозь участок, заросший высокой крапивой, жгучей настолько, что пробивала своими стрекалами даже сквозь толстую ткань «горки». Выбор у него был небольшой: пройти сквозь поляну с борщевиком или крапивой. И он выбрал крапиву, так как такая гадость, как борщевик покрывала кожу волдырями и у матёрых иммунных, проживших год и больше в Улье.

Когда кластер с куском дремучего леса закончился, и начался новый, представленный полем, заросшим невысокой травой, с колокольчиками, ромашками, васильками и тимофеевкой, то Гранит испытал огромное облегчение. Его не волновало даже то, что он опять открыт взглядам со всех четырёх сторон. Накатило спокойствие и эйфория, появилась лёгкая нега в теле. Трейсеру захотелось упасть в траву среди ромашек с васильками, вытянуться в полный рост и уснуть.

И вот уже когда он был готов поддаться этому желанию, вдруг подул ветер и принёс справа запах разложения. За несколько месяцев жизни в Улье этот запах стал синонимом к слову «опасность». Слишком часто трейсер натыкался на места пиршества тварей, которые пахли точно так же.

Вся расслабленность тут же ушла. Ромашки с васильками отошли на задний план.

«Как же паршиво без оружия, лучше без трусов гулять, чем без ствола. Согласен даже на паршивый пээм», - подумал он, падая в траву и замирая. Это была инстинктивная реакция на раздражающий фактор. И конкретно сейчас – вредная. Ведь если кто-то невидимый наблюдал за трейсером, то его действия могли заставить наблюдателя спустить курок из опасения, что он оказался «срисован».