Границы бытия - [4]

Поскольку возражать против таких аргументов было практически невозможно, начались эксперименты, и полсотни лег назад появились первые храбрецы: мужчины и женщины, многие из которых были медиками, — они добровольно жертвовали свои здоровые органы тем, кто не мог жить без них. К сожалению, все эти попытки приводили к неудаче уже через несколько недель. Это было следствием так называемой несовместимости. Организм больного человека, даже умирая, противился пересаженному органу как чужеродному.

Конрад покачал головой:

— А я-то считал, что проблемы несовместимости уже не существует.

— Сейчас действительно не существует. Это было делом больше биохимии, чем мастерства хирургов. Со временем все прояснилось, и десятки тысяч людских жизней были спасены: людей с болезнями почек, печени, пищеварительного тракта, даже с пораженными частями сердца и нервной системы спасала трансплантация. Главной проблемой было — где найти органы для трансплантации? Можно пожертвовать свою вторую почку, но нельзя же отдать печень или митральный клапан сердца. К счастью, многие люди стали завещать свои органы после смерти — сейчас, в наше время, при приеме пациента в общественную больницу ставится единственное условие — в случае смерти больного любая часть его тела может быть применена в целях восстановительной хирургии. Сперва единственными, пригодными для консервации, оставались органы грудной клетки и брюшной полости, однако теперь у нас имеются запасы практически любой ткани человеческого организма, поэтому в распоряжение хирургов предоставляется все, что требуется, будь то легкое целиком или несколько квадратных сантиметров какого-нибудь необычного эпителия[4].

Когда доктор Найт сел на место, Конрад обвел рукой окружающие стены:

— Эта клиника… вот здесь и происходит это?

— Абсолютно точно, Конрад. Это один из многих современных институтов восстановительной хирургии. Скоро ты поймешь, что лишь у немногих пациентов, поступающих сюда, бывает такая ситуация, как у тебя. В основном восстановительная хирургия служит целям гериатрии, а проще, применяется для увеличения продолжительности жизни пожилых людей.

Доктор Найт ободряюще кивнул, когда Конрад присел на кровати.

— Теперь ты догадываешься, почему тебя окружает так много пожилых людей? Ответ прост — посредством восстановительной хирургии мы даем людям, которые раньше умирали после шестидесяти — семидесяти лет, новый виток жизни. Средняя ее продолжительность увеличилась с шестидесяти пяти лет, как было полвека назад, почти до девяноста пяти.

— Доктор… владелец машины. Я не знаю, как его звали. Вы говорили, что он даже мертвый может помочь мне…

— Я знал, что говорю, Конрад. Одна из главных проблем восстановительной хирургии — это трансплантационный материал. В случаях с пожилыми людьми несложно — здесь даже избыток нужных органов. За малым исключением, болезни большинства престарелых людей приводят к отказу не более чем одного органа, а любой летальный исход дает нам такой запас ткани, который может продлить жизнь двадцати другим больным. Но если вести речь о молодежи, в первую очередь о твоих ровесниках, потребность превышает наличие почти в сто раз.

Ответь-ка мне, Конрад, и попробуй на время забыть о том водителе автомобиля что ты в принципе, думаешь о трансплантации?

Конрад поглядел на простыни, прикрывавшие его. Даже если забыть о шине, асимметрия его нижних конечностей слишком бросалась в глаза.

— Сложно сказать. Я считаю, что…

— Слово за тобой, Конрад. Делай выбор: либо таскать протез — металлическую подпорку, которая будет беспокоить тебя до конца дней твоих и не разрешит тебе бегать, плавать и вообще передвигаться, как полноценному молодому человеку, или у тебя появится живая нога из плоти и крови.

Конрад медлил. Все, что говорил доктор Найт, не расходилось с тем, что он и раньше знал с восстановительной хирургии, — эта тема не была запретной, хотя ее редко поднимали в обществе детей. И все же он понимал, что это было лишь прелюдией перед решающим выбором.

— Когда вы хотите начать это — завтра?

— Господи, нет, конечно, — доктор Найт не мог сдержать смеха, потом он заговорил дальше, пытаясь сгладить неловкость. — Даже не в ближайшие пару месяцев. Это чересчур сложный комплекс работ: нам потребуется отыскать и пометить окончания каждого нерва и сухожилия, затем подготовить сложнейшую пересадку кости. Минимум с месяц тебе придется таскать искусственную конечность — поверь мне, через некоторое время ты уже будешь с нетерпением ждать появления нормальной ноги. Скажи, Конрад, могу я думать, что в принципе ты не возражаешь? Нам нужно согласие вас обоих — твое и мистера Фостера.

— Считаю, что да. Мне нужно еще поговорить с дядей. До того я не могу принять окончательного решения.

— Ты разумный человек, Конрад, — доктор Найт протянул ему руку. Когда Конрад потянулся, чтобы пожать ее, то понял, что доктор умышленно демонстрирует ему почти незаметный шрам, окружавший основание большого пальца и прятавшийся где-то в центре ладони. Палец казался естественной частью руки и все же выглядел каким-то обособленным.

— Верно, — подтвердил его догадку доктор Найт. — Вот тебе краткий экскурс в восстановительную хирургию. Это произошло, когда я был студентом. Я потерял всего один сустав после заражения в анатомичке, но пришлось заменить весь палец. Он прекрасно служит мне; как раз после этого случая я остановил свой выбор на хирургии. — Доктор Найт показал Конраду целиком весь палец. — Конечно, есть некоторая разница, например, сочленение — новый палец даже более гибкий, чем мой прежний, и ноготь иной формы, но эти детали не мешают ему быть вполне моим. Я испытываю при этом даже некоторое альтруистическое чувство — я продлил жизнь частице другого человеческого существа.