Граница земли. Дедушка сорвиголова - [76]

Он покачал головой, вспомнив страшную картину, виденную им у Колорадо Спрингс. Остатки его пан-маковских сил были смяты и раздавлены обезумевшими от голода людьми, которые сражались за несколько небольших складов с консервами. Не существовало больше электростанций, которые могли бы хотя бы заставить работать холодильные установки, поскольку все ретрансляционные станции и генераторы были уничтожены ЭМИ, а все то, что осталось от человечества, истребляло самое себя в бессмысленных и жестоких битвах за последние крохи продовольствия.

- Насколько я могу подсчитать, - сказал он девушке, закончив рассказ о своем путешествии, - во всем этом регионе вне наших пещер осталось в живых не более десяти тысяч человек. А было пятьдесят миллионов!

Он покачал головой.

- Дорис, на Земле еще два года назад было десять миллиардов человек, а сейчас - почти столько же скелетов. В нашем районе выжил примерно один из пяти тысяч - и это здесь, в сердце Америки, где столько ферм и животноводческих хозяйств! На Атлантическом побережье, должно быть, было еще хуже. Ты можешь себе представить, как выглядели города Нью-Йорк и Бостон? Двуногих животных, убивавших друг друга за ломоть хлеба или литр керосина? И… нет, я даже не хочу думать об Африке, Азии или Южной Америке.

- Но ты же сам сказал, что-то начинает расти, - проговорила девушка.

- Только сорняки, - с горечью ответил Блюстоун. -. Конечно, Ньют, но все же, если дела улучшаются -

что ж, в этом году уже поздно, мне кажется, но в следующем году мы ведь уже можем засевать поля, верно?

- Если мы только сможем дожить до сбора урожая. Может быть.

Девушка выслушала его рассказ очень серьезно. Глядя на нее, Блюстоун предпочитал не думать о том, каких «личных услуг» мог требовать от нее Кваггер. Он ясно видел, какое впечатление производят на нее его рассказы. И, не сдержавшись, спросил с искренним волнением:

- Ты не… никогда не слышала больше ничего о своей семье там, в Санта Фэ?

И она ответила тихо и очень серьезно:

- У меня там больше нет никакой семьи, Ньют. Мой муж пытался возражать, когда полиция Кваггера забирала меня. Они убили его. А больше никого у меня не было.

Когда наконец появился Доктор Саймон Мак-Кен Кваггер, тяжело опиравшийся на руки двух самых сильных своих слуг (разумеется, женщин), Блюстоун с трудом подавил восклицание, которое было бы либо выражением потрясения и отвращения, либо нервным смешком.

Кваггер выглядел не просто нелепо - он казался почти сумасшедшим. На нем была красная охотничья куртка, шляпа рыболова с продетыми в нее крючками для ловли форели, и еще одна женщина из его обслуги несла за ним великолепно украшенное двуствольное ружье.

- А, Ньют! - жизнерадостно проговорил он. - Так как там насчет охоты?

Но он на минуту задержался в дверях, медля выйти. Это был первый раз за почти два года, что Саймон Мак-Кен Кваггер вышел за пределы своей крепости в горах. Первыми вышли за ворота люди его личной охраны, проверившие каждый холмик на дороге - на случай, если за ним вдруг прячется убийца. Только после того, как Лорд Кваггер удостоверился в том, что в пределах мили от входа в Дом Кваггера не было ни одного человека, он решился-таки сделать первый шаг наружу.

- О, но здесь так жарко, - жалобно проговорил он. - Ты же сказал мне, что солнце больше не светит так сильно, Ньют!

- Но ведь сейчас лето, заметил Блюстоун. - Тем не менее, если вы так решите, мы можем вернуться назад.

- Конечно, нет! Я хочу выстрелить в эту птицу, что бы там ни было. Только где она теперь, проклятущая?

Дворецкий Кваггера быстро справилась об информации по системе связи и доложила:

- Служба наблюдения говорит, что несколько минут назад она была у входа и направлялась в нашу сторону.

- Ага! - вскричал Кваггер; глаза его вспыхнули. - Прекрасно! Ну, где там мое ружье? И помните, никто не должен стрелять без моего позволения!

Женщина молча передала ему двустволку. Один из охранников начал было предупредительно объяснять своему повелителю механизм действия ружья, но Кваггер пристыдил его:

- Вы что себе думаете, майор, я не знаю, как пользоваться ружьем? О небеса! Да я убил тысячи птиц в свое время, да и четвероногих животных тоже. Мне говорили, что тот гризли, которого я застрелил, был последним в Йеллоустоунском Парке! Огромный - даже с вертолета он выглядел весьма злобным, могу я вам сказать. А я пристрелил его из автомата, а не из такой маленькой глупой игрушки, как эта, поэтому не волнуйтесь, я вполне управлюсь без ваших наставлений. Ну, где же эта птица? - закончил он, оглядываясь на дворецкого.

Женщина быстро говорила что-то по интеркому; похоже, то, что ей отвечали, было ей не слишком по нраву.

- Она рядом, - сообщила женщина. - Это кондор - так мне сказали; но…

- Кондор, - прервал ее Кваггер; его лицо сморщилось от разочарования. - Какая польза от кондора? Кто когда-нибудь слышал о том, чтобы съесть кондора? Я надеялся, что это будет какая-нибудь кряква или лесной голубь, а может, и дикая индейка!

- Да, но, Лорд Кваггер, - настаивала женщина, - дозорные говорят, что в этой птице есть нечто странное. Это похоже, они говорят, это похоже на драгоценный камень у нее во лбу!