Граница - [90]

Вдруг я заметила, что ко мне кто-то приближается. Поляна, заполненная шатрами, теперь освещалась всего одним факелом, и рассмотреть сразу, кто это, мне не удалось.

— Часовой, он давно за нами наблюдает, — пробурчал Филимон, — могли бы вообще-то по законам гостеприимства, в шатер позвать…

Приблизившись и остановившись, эльф, закутанный в теплый меховой плащ, молча приветствовал меня, слегка нагнув голову.

— Асеола Трувор? — спросил он довольно сносно, лишь немного коверкая слова, на языке местных эльфов.

— Да, — коротко ответила я, не зная чего ожидать от этого непривычного обращения.

— Ваш шатер, — во втором ряду, третий справа. На рассвете мы снимемся и перешагнем к стоянке Темных Сил. Вы можете следовать с нами, — молодой эльф почтительно замолчал, видимо ожидая ответа.

Шатер — это здорово, а вот перешагнуть — это у меня вряд ли получится. Я улыбнулась.

— За шатер — спасибо, — и тут я увидела усмешку в глазах эльфа, он прочитал мои мысли… ха-ха-ха, не смешно! — А вот перешагивать во времени я не…

Черт! Сказать, не умею, мне как-то не хочется…

— Не буду. — Да, так лучше звучит. А что будешь делать-то, ведь тебе надо попасть туда? — Не буду, потому что не умею. Не расскажешь, как вы это делаете? — вот так-то лучше…

Эльф, еле сдерживая усмешку, наблюдал за мной, и, услышав последние слова, коротко кивнул головой, оставив свои наблюдения при себе. Ну, что ж и на этом спасибо!

— Шаг во времени, — серьезно проговорил он, — это плохой способ передвижения, я вас перенесу, так было мне приказано. А теперь — спать, осталось четыре часа до рассвета, через три часа — подъем.

Эльф, поплотнее завернувшись в плащ, отошел от меня и направился в обход шатров. Я быстро, почти бегом, преодолела короткое расстояние до своего шатра, отодвинув полог, зажгла маленький светящийся шар, который своим белым холодным светом разогнал темноту.

Неплохо! Все в теплых, медвежьих шкурах и стены, и пол. Скинув унты, шапку и куртку, я упала на мягкое ложе и, закутавшись в меховые одеяла, закрыла глаза… Сквозь наваливающийся тяжелый сон, я слышала как Филимон пробрался к двери и что-то шептал, закрывая ее на ночь, потом погасил свет и, забравшись под одеяло, свернулся там клубком, как котенок…

3

…Ночь. Тихо. Холодный лунный свет пробивается сквозь неплотно закрытый полог шатра. Филимон так и не закрыл дверь… Надо бы встать, закрыть, но ноги налились неподъемной тяжестью, и я продолжаю лежать неподвижно под одеялом, боясь шелохнуться, потому что снег заскрипел у самого шатра… Чья-то тень, возникнув в полосе света, закрыла собой спасительный луч, и я оказалась в полной темноте. Сердце запрыгало в груди, как пойманный заяц… Здесь кто-то есть!

— Кто здесь? — в этой звенящей тишине мой голос раздается слишком громко, хотя это почти шепот.

Хриплое дыхание послышалось прямо надо мной… Онемев от ужаса, я всматривалась в темноту, пытаясь пошевелить хотя бы рукой, хоть бы плюнуть в эту зловонную морду!!! Но нет же… Меня словно пригвоздило! Тяжесть чьего-то тела наваливается на меня, руки начинают шарить по одеялу и, обхватив мою шею, вдруг начинают душить меня… Дикая боль в перехваченной когтистыми руками шее… Меч оказывается в моей руке, и, внезапно почувствовав, что могу двигаться, вонзаю меч… Ослабевшие руки отпускают мою шею, я поднимаюсь и зажигаю свет и вижу… Клима. Он лежит, раскинув руки, темные его глаза смотрят в пустоту, волосы разметались по окровавленной шкуре… И тут его ноги начали превращаться в когтистые птичьи лапы, они становились все короче и короче. Нос заострился и согнулся, обратившись в крючковатый клюв. Глаза становились все круглее, вскоре густые перья покрыли все его тело и руки… Птица вздрогнула и ожила, и, взлетев, заметалась по шатру, хлеща меня своими огромными крыльями… ААААА Не-ет! Мои руки стали расти, покрываясь белыми перьями… И вот уже я, взмахнув крыльями, белой птицей вылетела из шатра…

…Я проснулась. Меня трясло мелкой дрожью. В шатре было темно, закрытый полог не пропускал и лучика света. Засветился шар. Гном, выбравшись из-под одеяла, настороженно смотрел на меня. Я, пытаясь остановить дрожь, обхватила себя руками. Белая сова? Неужели я могу обратиться именно в белую сову?

— Филимон, — проговорила я задумчиво, — я знаю, как мы доберемся до стоянки орков и сделаем это немедленно.

— Немедленно… — недовольно ответил гном, выбираясь из-под нагретых одеял, — я, конечно, не в курсе, что тебя осенило, но поесть-то хоть можно в этой жизни? Может через час меня орк какой-нибудь прихлопнет, или еще кто-нибудь несчастного, никому не нужного гнома…

— Филимон, — оборвала я его причитания, — мы поедим! Что там у нас сегодня на завтрак?

Гном, радостно подпрыгнув, хлопнул в ладоши и что-то прошептал. О! Филимон действительно проголодался. На нас начали падать окороки, пироги, ватрушки, потом свалился тяжелый бурдюк с молоком и две большие буханки хлеба.

— Да здесь еды на неделю, Филимон! — еле вымолвила я, набив рот пирогом с мясом.

Гном не отвечал. Он сосредоточенно проглатывал кусок за куском, будто хотел наесться навсегда. А может, он просто боялся, и не зная, чем закончится следующий день, забывал свой страх за едой. Мне, наоборот, есть особенно не хотелось. Меня занимала мысль, удастся ли мне, как во сне превратиться в сову.