Граница смерти - [15]

Крейг Трэвен ткнул в его сторону указательным пальцем:

– Видишь? У тебя негативное мышление, Микки, крайне негативное. Это ты унаследовал от матери. – Он тяжело вздохнул. – Очень трудно убедить людей благожелательно смотреть на японские товары в стране с такой разоренной экономикой, как Соединенные Штаты.

– Не вижу оснований беспокоиться, – отозвался Дэнни с нескрываемым сарказмом. – Принимая во внимание то, как подкупают иммиграционную службу и насколько быстро размножаются японцы у нас в стране, скоро они составят большинство покупателей.

– Я не хочу больше спорить с тобой, Дэнни. Безрадостная улыбка скользнула по лицу юноши.

– Почему? Ведь при встречах мы только этим и занимаемся.

Крейг Трэвен покачал головой и пошел к выходу.

– Микки, если у тебя будет время, постарайся объяснить парню кое-что о жизни, а? Помоги ему понять, каков реальный мир вокруг нас. – Он остановился в дверях: – Если возникнут проблемы, звони, ладно?

– Ладно, – ответил Трэвен. Пневматическая дверь с шипением задвинулась.

– Похоже, мы с тобой не оправдываем ожиданий отца, – заметил Дэнни.

Трэвен усмехнулся. Он почувствовал какое-то теплое чувство по отношению к юноше, несмотря на странные обстоятельства их встречи.

– Ты уже завтракал?

– Нет. Отец забрал меня утром сразу после похорон. Он даже, когда ехал сюда, изменил расписание назначенных встреч.

Трэвен сложил посуду в автоматическую мойку и заглянул в холодильник. Дэнни сел за столик в углу кухни, очистив его от коробок, оставшихся от пиццы и пищи из китайского ресторана.

– Ты действительно познакомил отца с Бет? – спросил он.

Трэвен почувствовал боль в так и не зажившей ране.

– Все произошло не совсем так.

– Я и не сомневался. Бет – хитрая лиса, именно такие женщины привлекают отца.

– Ты тоже заметил это?

– Моя мать была его женой номер три. Ты, наверное, ее не помнишь. Я знаю, что ты находился в интернате в течение тех шести месяцев, что продолжалась их семейная жизнь.

Трэвен разложил на столе выбранные им продукты.

– Может быть. Я мало знаком с женами отца. После того как он развелся с моей матерью и она уехала из Далласа, я старался обходить его за милю, и он отвечал мне тем же. Он начал снова встречаться со мной примерно в то время, когда я поступил в колледж.

– Он приглашал тебя на работу в семейной фирме?

– Да. – Трэвен нашел чистую миску, разбил и вылил в нее яйца, добавил молоко и разболтал содержимое. – Отец хотел прибавить к названию агентства слова «и сын». Вывеска становится длиннее, да и у агентства появляется более почтенное, хорошо звучащее название.

Дэнни с интересом смотрел, как Трэвен готовит омлет.

– Хочешь, помогу чем-нибудь? Мне нравится работать руками.

Трэвен дал ему нож, разложил лук, сыр и ветчину.

– Ты действительно полицейский?

– Да.

– А блинная мука у тебя есть?

– На верхней полке, справа от тебя. Я редко пеку блины, потому что забываю вовремя их переворачивать.

– Тогда я займусь этим. Мама научила меня так печь блины, что они тают во рту. – У Дэнни сорвался голос, и он судорожно стиснул кулаки.

Трэвен отложил в сторону мешалку, не зная, что сказать юноше. Одно дело – говорить с родственником убитого, лежащего на тротуаре. В такой момент кровь у копа переполнена адреналином, он по-прежнему остается человеком, но окружающее словно изолировано от него. Но совсем по-другому чувствуешь себя, когда такая ситуация возникает у тебя на кухне при разговоре с братом, о существовании которого ты даже не подозревал.

– Ты в порядке?

– Сейчас буду. – Дэнни продолжал смешивать муку с молоком.

– Мик? – Голос Шерил был хриплым после сна. Она вошла в кухню потягиваясь, увидела Дэнни, быстро дернула вниз полы свитера и с испуганным визгом скрылась в спальне. – Черт бы тебя побрал, Мик Трэвен! Почему ты не предупредил, что у тебя гость?

– Твоя подруга? – спросил Дэнни.

– Хороший друг, – поправил его Трэвен. Дэнни понимающе кивнул:

– Мне кажется, что от ухода Бет ты только выиграл.

6

Эрл Брэндстеттер плыл по лишенным света волнам киберпространства и раздумывал о проблеме, которую поставил перед ним его департамент. Наконец он выбрал траекторию, зная, что где-то в телесном мире его пальцы ввели информацию в рабочий терминал, и двинулся дальше.

Канареечно-желтая матрица проектировщиков Нагамучи жила собственной жизнью. Ее тяготение протянулось к нему и коснулось его бесформенного тела несуществующими пальцами. Не вводя пароля доступа, он, подобно взломщику, повернул к матрице и нырнул вглубь за информацией, содержащейся в ней, оседлал одну из внезапно появившихся голубых, как лед, энергетических линий, проходящих через сетку киберпространства.

Он чувствовал, как его пальцы играют на клавиатуре Тендрая, добавляя все больше мощи и разнообразия в разработанную им программу взлома. Это не было таким уж серьезным испытанием, потому что он знал, каких комбинаций избегать, а какие позволят ему войти. Рядовой хэкер, работающий с матрицей, сделал бы несколько пробных маневров и привлек бы к себе внимание, но Брэндстеттер не относился к числу рядовых программистов.

Он прорвал первую линию защиты и принялся крушить все подряд. Матрица раскалилась до температуры сверхновой звезды. Поскольку восемьдесят процентов хэкеров рассматривают киберпространство как визуальное, он запрограммировал функцию зрения в качестве видимых маяков. Брэндстеттер также запрограммировал клаксоны, которые будут подавать сигналы тем, кто ориентируется по звуку; зыбучий песок для пользующихся тактильными ощущениями; трупный запах для прибегающих к органам обоняния и вкус уксуса для гурманов. Каждая программа была шедевром уже сама по себе.