Граница безмолвия - [14]

Загревский и Ордаш вопросительно переглянулись.

— Хочешь сказать, что у них там подводная база? — неуверенно спросил старший лейтенант.

— У вас появилось какое-то иное объяснение?

— Может, это все-таки был кит?

— Это была подводная лодка, уж поверьте мне, бывшему моряку-пограничнику. И войти она могла только в подводный грот. Очевидно, под этой скальной грядой обнаружилась какая-то пустота, которую руководство подводного флота сумело приспособить для своей секретной базы. Как только прибудет корабль, нужно будет сообщить о ней представителю военной разведки.

— Зачем? Чтобы показать, что мы рассекретили нашу секретную базу подводников?

— А вы уверены, что это база наших подводников?

— Чьих же еще? Американских, что ли? Ты что, старшина?

— Зачем нашему командованию понадобилось иметь здесь базу? Какой в этом смысл?

— Чтобы в случае военного конфликта удобнее было контролировать Севморпуть. Этого объяснения недостаточно?

— Тогда возникает вопрос: как давно она здесь существует? — все еще всматривался в прибрежные воды старшина. — И если давно, то почему на заставе не знали о ней?

— С той поры, когда бы на заставе узнали об этой базе, она перестала бы оставаться секретной.

— Тоже верно, — с некоторой заминкой подтвердил Ордаш. — И все-таки согласитесь: странно как-то выглядит это исчезновение субмарины.

— Кстати, те, кто принимал решение о создании базы, учли, что из наших вышек этот островной залив не просматривается. Так что мой тебе совет, старшина: ты ничего не видел и ничего не знаешь. Тебя, Тунгуса, это тоже касается, — прикрикнул он на ефрейтора, который, воспользовавшись очередной полыньей в ледовом течении, успел развернуть «Беринга» так, чтобы он нацелился на бухту Приюта Эскимосов.

8

…Но теперь-то уже было ясно, что день, которого Хоффнер с таким нетерпением ждал, наконец-то наступил. Оберст-лейтенант понял это, когда радист сообщил, что «Фокке-вульф-200 C-3»[17], известный по радиосообщениям под кодовым названием «Черная акула», приближается к южному побережью залива Тана-Фьорд, омывавшего заполярный норвежский полуостров Варангер с северо-запада. И что с момента приземления этой «акулы», он, начальник аэродрома и командир эскадрильи, обязан полностью подчиняться оберштурмбаннфюреру СС фон Готтенбергу, которому поручено общее командование особой инженерно-диверсионной группой «Норд-рейх».

Удивленный тем обстоятельством, что вынужден будет подчиняться равному себе по чину, да к тому же подполковнику из службы безопасности СС, оберст-лейтенант запросил штаб, правильно ли он понял, что как командир эскадрильи и начальник аэродрома он обязан подчиняться подполковнику, не имеющему никакого отношения к люфтваффе. Однако Вент не только подтвердил, что обязан, причем безоговорочно, но и уточнил, что свой чин подполковника СС Готтенберг получил лишь позавчера, специально к выполнению сверхсекретного задания.

— Вот так вот и добываются в наше время эсэсовские чины, — вновь пробрюзжал начальник аэродрома.

— Не грешите, Хоффнер, не грешите. Готтенберг считается одним из лучших инструкторов «Фридентальских курсов» и лучших диверсантов рейха. А парни, которые его сопровождают, — из диверсионного батальона особого назначения «Бранденбург-800»[18], то есть знаменитые «фридентальские коршуны». Кому, как не вам, разведчику ВВС, знать, кого готовят во Фридентале и кто такие бранденбургские коммандос?

— Согласен, такие парни нам не помешают, — медленно, с какой-то нерешительностью в голосе, признал Хоффнер.

Он-то прекрасно понимал, что «фридентальские коршуны» прибывают сюда не ради эскорта Готтенберга. Значит, намечается нечто такое, что связано со стратегическими замыслами шефа абвера адмирала Канариса.

— Но по существу вы правы, — по-прежнему не щадил его Вент. — Чин свой этот «старый коршун» только потому и получил, что в штабе не захотели, чтобы он смущал вас, Хоффнер, своими майорскими погонами.

— Но поскольку понятно, что прибывают эти «фридентальские коршуны» не для охраны вверенного мне аэродрома, значит, намечается какая-то очень серьезная операция.

— Вы непростительно догадливы, Хоффнер. Правда, единственное, что я пока что могу сообщить вам, что руководит операцией командующий Стратегическими северными силами вице-адмирал фон Штинген, и называться она будет «Полярный бастион».

— Звучит воинственно, — не мог отказать себе в удовольствии начальник аэродрома. — Почти по-наполеоновски.

— Вам бы пора уже было догадаться, что где-то там… идет война. Настоящая война, а не эти фельдфебельские маневры, на которых все вы здесь, в Норвегии и Финляндии, все еще нежитесь! — жестко отрубил Вент, никогда не упускавший случая укорить своих подчиненных в том, в чем ни один из них не провинился, — что их все еще держат в стороне от «настоящей войны».

Причем Вент всегда умел преподносить это обстоятельство так, словно «нежатся» летчики на этих своих «фельдфебельских маневрах» исключительно благодаря его собственному недосмотру. Или малодушию.

— Итак, я понял: операция называется «Полярный бастион», — как ни в чем не бывало напомнил своему командиру фон Хоффнер, считая, что Вент должен был знать свои слабости.