— Или вместе, или не войдешь.
— Хорошо, только отдай мне сумку.
— Зачем, Госпожа? — с подозрением спросил страж. — Хочешь обмануть?
— Нет, хотя было бы неплохо. Просто это мой родной город, привратник меня знает. Кто поверит такой картине — королевский эмиссар возвращается совершенно без вещей?
— Только обещай — обязательно позовешь меня. — С этими словами страж легко снял с плеча мою сумку и кинул мне.
Когда я прошла сквозь ворота, избавившись от испуганного моим состоянием привратника, я поняла: путешествовать со стражем не в пример удобнее, чем в одиночку. Не такая уж и тяжелая сумка своим весом буквально придавливала меня к земле, а отбитые ноги заболели, казалось, еще больше. Как же я отвыкла таскать тяжести! По правде говоря, я вообще их редко таскала.
— Страж! — позвала я. — Ор!
— Я здесь.
— Наконец-то! — Я с облегчением пихнула ему сумку.
— Тяжело? — с усмешкой спросил страж, закидывая эту гадость на плечо.
— Еще как. Ну, пошли?
Дом. Я дома.
Это была первая мысль, когда мы добрели до знакомых дверей, выкрашенных синей краской. В мое отсутствие краска еще больше облупилась, а, может, я уже не помню, как она выглядела почти месяц назад. Я прислонилась к двери и блаженно вздохнула.
— Здесь ты живешь? — поинтересовался страж, опуская сумку на землю у моих ног.
— Да, это дом моих родителей. И здесь мы с тобой попрощаемся.
— Ты не хочешь пригласить меня внутрь?
— Зачем? — удивилась я.
Страж пожал плечами.
— Ты была в доме моей матери, гостила у всех моих родственников. Почему бы и мне не погостить в твоем доме?
— Я не напрашивалась на ваше гостеприимство! — внезапно разозлилась я. — Ты меня таскал по своим родственникам, не спрашивая моего согласия!
— Но все-таки ты его принимала, наше гостеприимство, — холодно возразил страж.
— Если считаешь: я осталась тебе должна, пойдем в гостиницу. Я сниму тебе комнату и оплачу проживание на тот срок, который ты захочешь провести в городе, — сквозь зубы предложила я. — А это — дом моих родителей, и я не собираюсь наводнять его лесными стражами и прочей нечистью!
Не следовало мне так говорить.
Страж вздрогнул как от удара, а потом его лицо словно окаменело.
— Тебе видней, Госпожа. Не бойся, ты мне ничего не должна. Здесь я тебя оставлю. Надеюсь, у себя дома ты сможешь о себе позаботиться сама.
Мы молчали, наверное, минуту, яростно сверля друг друга взглядами.
— Ор, — не выдержала я. — Прости, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть.
— Ты и не обидела, Госпожа, — по-прежнему холодно ответил страж. — Меня невозможно обидеть.
— Ну, пожа-алуйста… Я не нарочно.
— Ладно, Госпожа. — Лицо стража слегка смягчилось. — Мне пора.
Он уже отвернулся, чтобы идти, но тут вспомнил и поворотился обратно.
— Еще: можешь рассказывать о чем угодно и кому угодно, хотя бы и о самих Заклятых. Об одном молчи: никому не говори обо мне. Слышишь? Никто не должен ведать про службу лесного стража. И помни: я узнаю, если обманешь.
— А… — вякнула я, но страж уже не слушал.
Интересно, что он со мной сделает, если я начну болтать о нем на каждом углу?
«Убьет всех, кто это слушал, а саму утянет в свой лес. Навсегда», — неожиданно пришло ко мне знание. Пришло знание? Откуда? Почему? Потому что я все-таки Заклятая, а они всегда знают нужное?
Глупости какие!
Страж уже скрылся за поворотом, и глядеть ему вслед не было смысла. Я отлепилась от двери и потянула за шнурок звонка. Я дома.
Дальше, по сути, рассказывать нечего. Я за пару дней закончила оформлять свою мысль о двойственном происхождении культуры придорожных деревень, описала культ Заклятых. Правда, пришлось признаться, дескать, по недоразумению меня приняли за одну из них: иначе я не смогла бы объяснить некоторые факты. Потом пошла сдавать рапорт начальству.
Там я получила выговор за самоволку и поощрение за интересную культурную разработку. К счастью, никто не поинтересовался, каким образом я оказалась так похожа на Заклятую. Вот уж не знаю, почему мне так повезло. Видимо, у моего начальства были дела поважнее. Поощрение оказалось немаленьким: я получила право построить собственный замок. То есть не совсем я.
Указом короля, женщины-этнографы, дабы проблемы личной жизни не отрывали их от научной деятельности, получали интересное вознаграждение за свои достижения. А именно: рыцарский патент для будущего мужа (патент у меня уже был, потому-то ко мне и обращались «миледи»), право для этого самого будущего мужа построить замок и, наконец — за особые заслуги — ассигнования на постройку замка или даже сам замок, если к тому моменту находился лишний. Правда, сами этнографы называли этот указ «пережитком патриархальной культуры». В конце концов, почему нельзя выдать патент, замок и деньги самой женщине? Почему она не может зваться королевским рыцарем, а должна управлять поместьем от имени несуществующего супруга?
Впрочем, охотники получить патент, замок и тому подобное находились всегда, поэтому этнографы в девках не засиживались, и супруг быстро становился очень даже существующим.
Мне, стараниями стража и его тетушки, уважаемой Судьи Заклятых, замужество не грозило, и патент мог пылиться у меня на столе до бесконечности.
