Грани судьбы - [25]

Увы, помимо благородных морритов командиру эскадрильи приходилось иметь дело с неблагородными младшими гражданами. Мужчинами Юний назвал бы далеко не многих из них, больше было тех, кто уподоблялся порочным женщинам, лгал, изворачивался и кляузничал на каждом шагу. Ну, не досмотрел за тестом, выпек не хлеб, а импы знают что такое, так признайся честно, получи по зубам и в следующий раз смотри в опару, а не по сторонам. Так нет же, будет жалобно канючить в своё оправдание так, что у самого великого Ренса зубы заноют. И ведь всё равно в итоге плетей схлопочет. Да, быдло — это на всю жизнь быдло, в настоящего человека ему превратиться невозможно…

К числу презираемых нытиков командир причислял и мага Коллетта, приписанного к эскадрильи на случай неожиданного бунта драконов. Драконы, с самого вылупления из яиц воспитанные на положении послушной скотины, никогда не бунтовали, но Юний не считал мага и его големов излишней предосторожностью: мало ли какие мысли могут родиться у проклятых богами ящеров. Но вот человеком младший гражданин Коллетт был препротивным, и командир с удовольствием бы поменял чародея на другого Мастера Слова, если бы такой нашелся. Увы, пока что заменить волшебника было некем. Приходилось терпеть жалкого слизняка, всё время ноющего о писанных законах и не способного в ответ на удар по правой щеке ответить ударившему таким же ударом по тому же месту.

Поэтому Юний Ценамий несказанно удивился, увидав, как малиновый от натуги маг тащит через плац за вороты камиз своих учеников: правой — Танге, а левой — младшего, именем Вермант. А ученики — под стать учителю. Конечно, не атлеты, всё больше мозги развивали, а не мускулы, но всё же здоровые молодые ребята, не калеки. Могли бы и вырваться. Нет, с бараньей покорностью без малейшего сопротивления плетутся, куда влачит учитель.

— Многомудрый Коллетт, что делаешь ты с этими юношами? — не сдержал любопытства командир Ценамий.

Услышав его голос, маг отпустил одежду учеников, остановился, промокнул рукавом камизы с лысины обильный пот и надтреснутым голосом произнёс:

— Да пошлют тебе боги долгую жизнь, благородный Юний Ценамий. Этих недостойных болванов я как раз тащу на твой суд и, клянусь престолом Ренса, если ты приговоришь их к смерти, я не стану возражать.

Моррит заметил, как тупая покорность в глазах юношей сменилась неподдельным испугом. Интересно, что же такого они натворили?

— Клясться престолом Ренса пристало воину, любезный Коллетт. Ты же не воин, а всего лишь служишь при эскадрильи.

Чародей торопливо поклонился:

— Конечно, благородный командир Юний, я и не претендую на то, чтобы стоять рядом с воинами.

Рабы, кругом рабы… Жалкий народишко, снизу доверху одни рабы. Ценамий брезгливо поморщился и вздохнул.

— В чём их вина?

— Глупец Танге, да сгниют в прах его мозги, научился наконец-то командовать глиняным големом, благородный командир. И не нашел ничего лучшего, чем поспорить с другим дураком, сломает ли голем волшебный жезл. Благородному Юнию, хоть он не Мастер Слова, сила голема хорошо известна. Разумеется, он переломил жезл, словно гнилую орешину.

Командир эскадрильи недоумённо пожал плечами.

— Мне-то какая забота? Накажи своих учеников, как сам считаешь нужным. Завтра ко мне ещё припрутся оружейники, чтобы я наказал их нерадивых подмастерьев? Божественный Император оставил вам власть ваших эшвардов, братств и графов. Вот у них и ищите себе справедливости.

Коллетт замялся.

— Так ведь… Я ж говорю, благородный командир, жезл они сломали. А на нём — заклятья на драконьи оковы. Без него я как без рук. Мне одного дракона отпереть и запереть сил не хватит. А у тебя в оковах двое, не считая диктатора в гладиаторской школе.

Действительно, накануне Юний распорядился посадить на цепь двух молодых бронзовых драконов, что-то между собой не поделивших. Разбирательством кто там у них прав, а кто виноват, моррит себя не утруждал. Дисциплину нарушили — получите по шесть суток оков. В следующий раз подумаете, прежде чем скалить клыки и пускать в ход когти.

— Твои дела в гладиаторской школе меня не интересуют.

— Так всё равно. Хотя бы этим двоим надо завтра лапы смазывать, так ведь? Если драконы не смогут нести службу, то я буду виноват перед благородным командиром.

Только теперь до Юния Ценамия дошла вся серьёзность ситуации. Лапы драконам и впрямь надо было смазывать целебным отваром: прочная и крепкая, драконья чешуя от постоянного контакта с медными или бронзовыми оковами быстро воспалялась, покрывалась отвратительными долго не заживающими язвами, причиняющими ящерам мучительную боль. Страдающего дракона в небо выпускать нельзя, это и дураку ясно. А если дракон не способен к полёту, то спрос с командира эскадрильи. И тут даже на додекуриона вину не переложишь: за происходящее в бараке наказаний младшие командиры не в ответе.

— То есть, ты хочешь сказать, Коллетт, что не сможешь поддерживать наказанных драконов в боевой готовности? — тихо, с угрозой в голосе переспросил моррит. — Я тебя понимаю правильно?

— Не совсем так, благородный Юний, — затрепетал маг. — Если я найду подходящий деревянный жезл, то смогу за сегодняшний вечер наложить на него чары и некоторый срок он мне прослужит, я же употреблю это время на изготовление настоящего волшебного посоха.